Макс Крайм - Пилот Империи

Если уж писать по порядку, то моя история берёт своё начало на небольшой планетке в системе Прайм. Данная звёздная система из года в год обогревается лучами средней звезды из жёлтого спектра и располагается на самой окраине освоенного человечеством сектора. Звезда носит имя Зеро. По эпилептическим орбитам вокруг неё движутся четыре планеты, и каждая из них носит прозаическое имя Прайм. Не поймите меня неправильно, я люблю свой дом, но всё же считаю, что исследователи, первыми открывшими нашу систему, их фантазия могла бы работать и получше. Самая первая Прайм-один находится очень близко к самой звезде, и на её поверхности всегда высокая температура, ни какая белковая жизнь там не возможна. Вторая планета Прайм-два является самой большой планетой среди прочих, идеально удалена от звезды, обитаема, с развитой промышленностью и является центральной планетой системы. Прайм три, расположена ещё дальше от звезды и немного меньше предыдущей. Быть бы ей вечным ледником, если б не отражатели на орбите. Автоматические установки климатического контроля координируют и направляют отражённые пучки света Зеро на поверхность планеты, давая ей такое необходимое тепло. К слову отражатели направляют свет только на дневную половину, а ночи у нас как у всех, может лишь чуть холоднее. Последняя планета движется по самой далёкой орбите вокруг родной звезды и самая маленькая из всех, лишена атмосферы, заморожена, и богата металлами. Самые отчаянные люди записываются добровольцами и идут добытчиками в компании, которые имеют свои разработки на четвертом Прайме. Риск смерти при такой работе чрезвычайно велик, но желающие находятся всегда, поскольку этот риск оплачивается очень приличными гонорарами. Предприимчивый и удачливый человек, проработав добытчиком четыре года, вполне может сколотить себе там немалое состояние.

Вернёмся к моей семье. Наш дом с пятью большими комнатами и отдельной пристройкой, которая всегда на моей памяти сдавалась наемным работникам, находиться в экваториальной зоне Прайма-три. Несколько акров плодородного чернозёма, прилегающих к дому и искусственно регулируемый климат планеты позволяют собирать обильный урожай цитрусовых фруктов два раза в год. В конечном счёте – не так мало, но и отнюдь не много. Дом построил ещё мой дед Николас Крайм специально для бабушки Виктории, которая пообещала выйти за него лишь, если тот будет располагать подходящей жилплощадью. Потом у них родилась дочь – моя мама. Анастасия. В двадцать лет она встретила отца. Гилеас Регул был очень хорош собой, работящий, он никогда не скрывал своей тяги к путешествиям. Вскоре родители поженились, и спустя ровно год родился мой старший брат Виктор Регул-Крайм, через три – я.

Когда старшему сыну исполнилось тринадцать, отец заявил, что ему надоело копаться в грязи, и нанялся на торговый корабль. Одно время он возвращался из своих странствий и тогда весело проводил с нами время, пока через месяц ему снова не надо было отправляться в полёт на очередные полгода. В конечном итоге, мать не выдержала и устроила ему скандал, в результате которого отец навсегда улетел с планеты и вообще из системы. Мама этого ему, разумеется, не простила и тут же подала на развод. Судебное производство в империи происходит достаточно быстро, и всё было кончено в какие-то часы. От приятелей нашей семьи мы узнали, что когда отец получил извещение о разводе, то скомкал распечатку с данным сообщением и просто забросил её в дальний угол. Больше мы никогда и ни чего о нём не слышали. Вот так в пятнадцать лет я начал жить без отца.

С малых лет я был необычайно активным даже для ребёнка, и постоянно влипал в истории. Начиная от экспериментов с электроникой и огнём – от которые чуть было не спалили наш дом, и заканчивая ссорами и драками до первой крови с соседскими мальчишками. Худшего проказника и зачинщика многочисленных проделок небольшой фермерский посёлок просто не знал. Мне часто доставалось от бабушки и мамы. Дед же сквозь пальцы смотрел на мои проделки предпочитая заменять наказание активной работой в поле. Что было для меня вполне даже суровым воздаянием за шалости. И всё-таки однажды произошло то, что перевернуло мою жизнь совершенно кардинальным образом.

В те времена, когда отец ещё возвращался из своих дальних странствий, и мать ещё мирилась с его длительным отсутствием, у нашей семьи появилась традиция проводить несколько дней вдали от дома. И вот, в один из таких прилётов родителя, мой брат заболел и остался сидеть дома под присмотром матери и других родственников, а отец взял меня с собой на Большой Карнавал. Грандиозное событие, которое раз в орбитальный цикл устаивают жители на Прайме-два. Соседняя планета системы Прайм, была более развита и на ней проживало большее количество населения чем на нашей и для них этот праздник был главным в течении всего года: своего рода отправная точка перед следующим циклом. Говорят, эта традиция пришла к ним со Старой Земли, где точно также жители раз в год до сих пор справляют праздник нового года и рождества. Всю дорогу до Прайма-два я проспал утомлённый длительным ожиданием в космопорте. Три дня большого карнавала оставили потрясающе неизгладимое впечатление на маленького ребёнка, каким я был. Время, проведённое на заснеженной планете в волшебной атмосфере праздничного торжества, постоянно наполняло меня энергией и ожиданием новых чудес. Даже когда мы готовились к обратному путешествию, это чувство всё еще сохранялось. И чудеса не обманули.

Перед тем как возвращаться домой отец встретил своего приятеля – старшего помощника с одного из звёздных судов. Они общались довольно долго, вспоминая моменты совместных полётов, и вскоре друг отца упомянул, что их корабль идёт проходящим рейсом через Прайм-три: вслед за этим последовала и договорённость о том, чтобы доставить нас родную планету. На следующий день челнок с «Эвридики – так назывался громадный корабль, зависший на орбите, доставил нас с отцом на борт этого воистину многотонного грузового монстра. Мы были не единственными пассажирами на громадном судне, но единственными кто летел бесплатно. Как и когда отец сумел договориться, но в скором времени я уже расхаживал по обширной командирской рубке в фуражке, позаимствованной у капитана, явно большой для детской головы. Черт побери, я был горд оказанным мне доверием со стороны взрослых и старался вести себя весьма почтительно и примерно, чем вызывал восхищение со стороны команды судна. Лишь, когда кораблю предстояло сняться с орбиты и отправится в полёт, нас с отцом попросили пройти в свою каюту, где я сразу уснул и проспал все двенадцать часов пути. Но сюрпризы на этом для маленького пацанёнка одиннадцати лет к моей радости не закончились.