Дж. Т. Макинтош - Переселение

– Верно, я как-то об этом не подумал.

Несколько неожиданно было то, что Бодейкер гораздо меньше, чем Флетчер, беспокоился, оставив Джерри одного дома.

Возможно, это произошло потому, что он более оптимистично оценивал своего сына. Как только у Бодейкера появился малейший повод поверить, что с Джерри все в порядке, он, как утопающий за соломинку, ухватился за эту надежду.

– Если бы это зависело от меня, – сказал Флетчер, – я бы не стал оставлять Джерри одного.

– Ну, что он такого может сделать? Он, как и прежде, встречается с Шейлой. Ну, так он будет видеться с ней каждый день, а что может ему помешать делать это, когда я дома?

– Сейчас Джерри, как мне кажется, переживает кризис.

Уж слишком пассивно он ведет себя в последнее время. Что-то должно произойти.

– Ты чувствуешь?

– Я знаю.

– Ты знаешь, что это должно произойти на следующей неделе?

– Нет, я не чувствую, что это случится так скоро, но я же ясновидец. Иногда я знаю, что происходит в данный момент, но будущее – это тайна.

– Ладно, значит сейчас нам не о чем беспокоиться.

Бодейкер должен был еще отработать субботнее утро. Любой другой перед отпускной неделей заканчивал работу в пятницу вечером, или даже в пятницу днем, но Коннор решил устроить себе выходной в субботу утром, чтобы Бодейкер не смог уехать еще в пятницу. Бодейкеру это было в принципе все равно: в любом случае они с Флетчером могли начать настоящее расследование в Эдинбурге только в понедельник утром.

Однако когда Дорис Барри позвонила в субботу утром из деканата, она была удивлена, что Коннора нет на месте и его заменяет Бодейкер.

Дорис уже почти достигла пенсионного возраста – она была одной из тех женщин, которые без всякого шума, спокойно и эффективно, берут все руководство в свои руки, будь то фирма, библиотека или университет, причем никаких официальных полномочий такие женщины не имеют. Те, кто думали, что они управляют университетом – за исключением, разве что самого ректора – были бы ужасно удивлены, если бы узнали, что очень многие из важных решений, на самом деле, приняла Дорис Барри, а не они.

– А мне казалось, что у вас со следующей недели начинается отпуск, мистер Бодейкер, – сказала она.

– Так оно и есть, – мисс Барри.

– Почему же вы не попросили, чтобы вас освободили от дежурства сегодня?

– Я не мог. Мистера Коннора здесь нет, а после недавних изменений, кто-то из нас должен постоянно присутствовать лаборатории.

– Еще два дня назад мистер Коннор говорил мне, что в субботу он будет на работе.

Бодейкер промолчал. Появление Флетчера привело к тому, что он стал более жестким, но не сделало обидчивым и мстительным. И хотя Бодейкер понимал, что Коннор специально заявил, что его не будет именно в эту субботу, он прекрасно знал, что любой человек, идущий в отпуск с понедельника, не имеет специального права на свободную субботу – просто обычно все шли друг другу навстречу.

Бодейкер успел, однако, сесть на дневной поезд, пребывающий в Эдинбург вечером. Он перестал курить и под влиянием Флетчера начал привыкать к длинным пешим прогулкам. Бодейкер стал гораздо больше есть – теперь он получал от еды удовольствие, при этом ему даже удалось сбросить несколько фунтов, ведь никогда раньше он столько не двигался.

После превосходного обеда в скромном отеле, Бодейкер пошел прогуляться, даже не спросив мнения Флетчера, ему показалось очевидным, что Флетчеру захочется прогуляться по местам, где проходила его юность.

– Я совсем не настаиваю на прогулке сегодня вечером, – заявил Флетчер. – Мы можем остаться в номере и посмотреть телевизор.

– Ты ведь учился здесь в университете. Неужели ты не хочешь погулять по городу?

– Да нет, особого желания не испытываю.

– Тогда мы можем начать наше расследование прямо сейчас – зайдем в полицию.

Получилось так, что дежурному сержанту было знакомо имя Джона Флетчера – совсем недавно ему пришлось отвечать на запрос о нем (еще одно небольшое совпадение). Однако, вместо того, чтобы помочь им, сержант очень холодно разговаривал с Бодейкером.

– Я послал отчет в ваше отделение полиции, – заявил он. – Вы можете навести все справки там.

– Мне все равно пришлось бы обратиться сюда, чтобы узнать обо всех подробностях, – сказал Бодейкер.

– Вполне возможно. Вполне возможно. Вы, кажется, сказали, что не являетесь его родственником?

– Да, я просто друг. Однако, я его очень близкий друг.

– Понимаю. Боюсь, мистер Бодейкер, что я ничем не смогу помочь вам. Конечно, никто не может вам запретить провести свое собственное расследование. Если вы так хорошо знали Флетчера, вам ясно с чего начинать.

Было очевидно, что он что-то знает, но не собирается об этом рассказывать. Из поведения сержанта следовало, что он и в самом деле знает что-то существенное о Флетчере, а не просто создает видимость.

И все таки, на прощание сержант сказал:

– Вам будет не так уж трудно разузнать все факты, мистер Бодейкер, а вы, как я вижу, настроены самым серьезным образом. Я могу немного облегчить ваши поиски. Не тратьте время на университет и на квартиру, где жил Флетчер, не ходите в школы, где он учился. Посетите лучше приют, где прошло его раннее детство.

– Благодарю вас, – сказал Бодейкер.

Когда они вышли на улицу, Флетчер сказал:

– Миддлтонский Приют для Мальчиков. Нам нужно именно туда.

– Ты хочешь туда пойти?

– А что еще нам остается делать? Мы же решили довести дело до конца.

– Но тебе не очень-то этого хочется?

– Мне бы хотелось узнать то, о чем не захотел рассказать нам сержант, – признался Флетчер.

– Отправимся туда прямо сейчас?

– Нет, завтра у них день посещений и директор сразу примет нас. Лучше всего прийти к трем часам.

На следующий день Бодейкер без особых проблем попал на прием к директору Миддлтонского Приюта для Мальчиков. С первого взгляда было ясно, что он не мог знать Флетчера лично – на вид директору было не более тридцати лет.

Как только было упомянуто имя Флетчера, на лице директора возникло то же холодное выражение, какое они уже видели вчера у сержанта полиции. Почти сразу стало ясно, что мистер Курран ничего рассказывать не будет.

Тогда Бодейкер решил выложить карты на стол.

– Мистер Курран, мною движет вовсе не праздное любопытство. Я работаю на факультете психологии, наши тесты показали, что Джон Флетчер обладал удивительными талантами.

И Бодейкер кое-что рассказал ему, не упомянув, естественно, о главном таланте Флетчера.

Курран явно заинтересовался.

– Полиция была здесь, – сообщил он.

– Я знаю, они и направили меня к вам. – Он сказал правду, хотя сам по себе этот факт особого значения не имел.

Курран заговорил несколько более свободно.