Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей [litres]

– А прежде? Гляжу, обличье у неё вроде знакомое. Не в розыске ли она числится?

– Не знаю…

– То-то, что не знаешь!

Тюремщик захлопнул окошко и потопал по своим делам. Ламавин постоял с минуту возле двери… и внезапно кинулся к сидевшей на нарах Эдали, схватил за плечи, тряхнул:

– Так ты наврала всё! Признавайся, откуда ты в Берестовье взялась?

– Ничего я не врала! – Эдаль рассерженно высвободилась, оттолкнула толстяка. – Всё, что говорила, правда!

– Да? А если та, с кем ты менялась, – хитрованка опасная? Или, того хуже, татьбой промышляла. А что, запросто! Сама ж говорила – «не знаю, чьё тело»!

– Что ты выдумываешь, какой ещё татьбой?! – возмутилась Эдаль. – Небожители разве позволили бы…

И осеклась. Вспомнила, зачем они, собственно, приехали в Княжград. Ламавин постоял, таращась на неё, хлопнул себя по лбу смачно:

– Так и есть! Хитрованки какой-то обличье тебе подсунули! А Фальнар знал её, не иначе, и градоначальник знал, и другие… и молчали. Что если у них шайка какая? Во мы влипли. И не докажешь ведь, что ты не она. Именная грамота – скажут, подделанная, свидетелей, что видели, как ты меняться ехала, не найти. Может, ты и не менялась? – Он забегал по камере взад-вперёд. – Ох, и зачем мы в Княжград сунулись? Как чуял, не надобно сюда ехать! Сидели бы тихонько в Берестовье, никто бы о нас не вспоминал. А теперь…

Набегаться вдоволь Ламавину не позволили. В коридоре снова затопали, загремели ключами. Дверь приотворилась:

– Выходи на допрос! Без вещей!

Эдаль закуталась плотнее в манто, встала. А вещей у неё с собой никаких и не было.

Доносу о том, что женщина в прежнем обличье великой княгини объявилась в Княжграде, пьёт клюквенку в дешёвом трактире в компании простолюдинов, Бед-Дуар не поверил. Не бывает таких совпадений! Всего лишь вчера Небожительница Ва-Лои затребовала голову этой женщины, на завтра он распорядился снарядить аэроплан, чтобы лететь в Берестовье. И вдруг – голову прямиком ему в руки приносят?

Шума поднимать не стоило – доносчик скорее всего обознался. А если нет… тогда тем более тайну следовало хранить как можно дольше. Потому людей на задержание Бед-Дуар отправил из тех, кто служит недавно, старшим поставил не офицера, а капрала.

Шпик не обознался: те самые лицо, фигура – за четыре года заметных изменений в облике женщины Бед-Дуар не отметил. Хотя в тюремном дворе темно, а она была изрядно пьяна, умудрилась даже заблевать генералу штанину. Женщина была отвратительна – провинциальная дура-торговка. Что ж, тем проще выполнить приказ.

Учинять допрос Бед-Дуар приехал рано утром. Верхний Город ещё спал. Нежились дворцы, прикрыв тяжёлыми бархатными шторами окна, дремали, тихо роняя листву, деревья в парках и скверах, отдыхали уставшие за лето фонтаны. Не то что вельможи, но и челядь не выползала пока под серое промокшее небо. Лишь кабриолет Бед-Дуара одиноко катил по пустым тихим улицам. Возниц генерал не признавал, всегда садился за руль сам. Так и сподручнее, и на одного соглядатая меньше. А если учесть, кого он едет допрашивать, и подавно лишний свидетель ни к чему. Обычно всё было наоборот, арестованных доставляли в резиденцию командующего, на верхний этаж белой башни Цитадели – как раз напротив княжеского дворца. Но сегодняшнюю арестантку выводить за стены тюрьмы не стоило.

Комендант уже был на месте – успели доложить, что Бед-Дуар наведывался в его заведение незадолго до полуночи и утром обещал приехать вновь. Но кого именно тот определил «на постой», комендант пока не знал. Полюбопытствует, разумеется. И поймёт, ибо вхож. Коменданту доверять было можно – пять мен назад он и сам прошёл путь от рядового стражника до генерала. Если кому-то вообще можно доверять в этом городе.

Коменданта Бед-Дуар отправил восвояси досматривать сны, а сам расположился в его кабинете. На первом этаже имелись специально оборудованные камеры для допросов, но они были «с ушами», это Бед-Дуар знал доподлинно. И надеялся, что собственный кабинет комендант тюрьмы от подобной напасти уберёг. Ввели арестованных, и он их рассмотрел внимательнее, при свете дня. Мужчина его не заинтересовал – обычный беднорождённый, недавно разбогатевший на мене и пока не успевший растранжирить монеты. А вот женщина… Бед-Дуар понял, что ночью её не разглядел. Прошедшие годы оставили след на знакомой внешности. Появилась сеточка морщин у глаз и в уголках рта, талия больше не была такой узкой, осиной, отяжелела, чуть опустилась грудь. Но при всём том женщина выглядела не старше, а моложе! За её плечами больше не стояли столетия, взгляд пронзительно-синих глаз не был холодным и безразличным. Испуганным, затравленным, но не безразличным.

Бед-Дуар почувствовал, как что-то кольнуло в груди. Нахмурился – этого ещё не хватало!

– Садитесь, – махнул рукой на стоящие вдоль стены стулья. Развернул изъятые в гостиничных номерах именные грамоты, приказал: – Ну-с, Ламавин Пука и Эдаль Волич, рассказывайте.

Мужчина и женщина послушно сели, переглянулись.

– Извиняйте, ваше превосходительство, – подал голос толстяк, – а про что рассказывать?

Бед-Дуар посмотрел не на него, а на женщину.

– А про всё. Где ты взяла это тело? Что о мене помнишь? За какой надобностью в Княжград пожаловала?

Женщина робко улыбнулась в ответ.

– Хорошо, я всё расскажу. Я ведь и приехала в Княжград, чтобы рассказать великому князю. Но ведь вы ему передадите, правда?

Бед-Дуар слушал её рассказ, не перебивая, не отводя взгляда. И понимал – первое впечатление оказалось ошибочным. Эдаль Волич, рыбацкая дочь, торговка из провинции – не дура, лишь волей случая вовлечённая в эту историю. То, что она жива до сих пор, – вовсе не досадное, но легко устранимое недоразумение. Тайна, ухватить которую он самую малость не успел в Устричной Бухте, и о которой так беспокоилась Небожительница Ва-Лои, в самом деле существует. Одна половинка её надёжно спрятана на верхнем ярусе Небесного Города. Зато вторая стоит сейчас перед ним.

Эдаль замолчала, окончив рассказ. Бед-Дуар выбил походный марш пальцами на столешнице.

– Весьма забавно. Значит, вы требуете защиты и справедливости? Утверждаете, что вы жертвы, а не преступники?

– Ваше превосходительство, – взмолился толстяк, – да в чём же наша вина, сами посудите? Неужто в том только, что моя компаньонка менялась с какой-то хитрованкой? Так она эт сделала не по своей воле, вы же слышали! Эт всё Небожители ошиблись! Перепутали, верно.

Бед-Дуар усмехнулся. С хитрованкой, подумать только! Этот дурень одной болтовнёй способен подписать себе смертный приговор. Хотя, если рассудить, он не сильно-то и ошибся. Воистину, попал не в бровь, а в глаз. Но в том деле, какое затевал генерал, толстяк был лишним, от него следовало избавиться.