Михаил Ахманов - Меч над пропастью

Он разыскал больших вождей, носивших титулы Опоры Очага или Держателя Шеста, тех, что украшали скакунов пятью, шестью или семью бубенцами. Таких нашлось не очень много, так как армия шас-га была гораздо меньше полчищ, которые водили Кир, Тимур и Чингисхан. Эти вожди знали о новом великом ппаа, и знали их воины, ибо слух среди кочевников был подобен пламени в сухой степи. Перед Тревельяном расступались и шептали за его спиной, что этот колдун повелевает невиданными чудищами, что Пен, Потика, Гхарр и Хатт ему покорны, что из отродий Каммы он делает людей, а человека может превратить в любую тварь, что яхх под ним – не яхх, а огромная крыса, и что, подъезжая к Спящей Воде, он перебил в одиночку толпы разбойников, съел их печень и высосал мозг из костей. В этих слухах чудились отзвуки истины, того, что поведали стражи улетевшего на небо демона и болтливые люди Имм-Айдара; наверняка языки Тентачи и Птиса тоже поработали на этой мельнице. Так что Опоры и Держатели встречали Айлу с большим почтением и подносили сладкую воду – столько воды, что к красному закату его живот раздулся и намекнул, что лишнюю жидкость пора бы вывести.

Ивар сделал это, удалившись за ближайшие барханы, а затем поднялся на песчаный холм и осмотрел засыпающий лагерь. Шатры и палатки были убраны, припасы и имущество погружены, на дороге, сколько видел глаз, тянулись возы, а перед ними, ближе к Тревельяну, сгрудились стада хффа и свиней под присмотром кьоллов. Рабов и скотину стерегли всадники, разъезжавшие на границе пустыни между кострами; в кострах горел сухой помет, наполняя воздух дымом и вонью. Верховых яххов загнали в лагерь, и воины ложились спать прямо на землю, рядом со своим оружием и скакунами. От этого скопища тысяч людей и животных распространялся слитный гул и тянуло отвратительным едким смрадом, более сильным, чем запах горящего навоза.

Странное чувство охватило Тревельяна – он будто бы ощущал себя частицей этой массы провонявших потом тел, этого воинства, готового обрушиться на кьоллов, затем – на туфан и ядугар, и пожрать их, как стая оголодавших крыс. Объезжая лагерь, он выполнял стандартную акцию ФРИК: для захвата власти над ордой нужно было показаться воинам и полководцам. Его появление среди разноплеменных отрядов будило домыслы и слухи, его слова и вид подстегивали недовольных, рождая мысль о том, что у богов, возможно, есть другой избранник, столь же могучий, как Серый Трубач, или еще могущественнее. В ближайшие дни, после пары чудес, эта идея укоренится, и в нужный миг Айла, великий ппаа, станет великим вождем Айлой, новым Трубачом… Конечно, если понадобится. А сейчас он делал то, что полагалось делать в данных обстоятельствах, но погружение в ментальную ауру тысяч и тысяч шас-га не прошло бесследно; в каком-то смысле он соединился с ними, как соединяется песчинка с песчаным холмом.

«Иначе и быть не могло, – подумал Ивар, – чтобы возглавить этих Гогов и Магогов, чтобы вернуть туда, откуда они вышли, нужно стать одним из них. Или хотя бы казаться таковым.

Он ударил пятками в бока трафора и повернул в пустыню. Сообщение о том, что Нора Миллер благополучно добралась до базы, пришло после красного полудня; часом раньше отозвался Юэн Чин, доложил, что Миллер с ним связалась и он возвращается на пик Шенанди. Маевский тоже прислал три слова: «Ищем. Пока ничего». Это отсутствие успехов не слишком ободряло – Ивар предпочел бы вопрошать богов и духов, твердо зная, куда вести шас-га, на запад или на восток. Без этого знамение лишится той направляющей силы, которую он собирался вложить в задуманный спектакль; боги, как всегда, отделаются недомолвкой вместо ясных четких повелений. Он и к такому варианту был готов, но все же рассчитывал на Маевского, на Нору Миллер и общую их удачу. Вдруг что-нибудь да откопают!

Правда, Йездан Сероокий сказал: у протянувшего руку к запретному знанию да будет она полна пыли…

Отъехав километров на десять в глубь пустыни, Тревельян дождался полной темноты и велел трафору связаться с базой. Оказалось, что там дежурят трое – Престон, Кафингар и возвратившийся недавно Юэн Чин; Маевский взял с собой двух инженеров-терукси, но Анна Веронезе и Пардини не вынесли искуса любопытства и напросились в экспедицию. Нора Миллер тоже отправилась к ним.

Новости на пик Шенанди не поступали. Выяснив это, Тревельян переключился на группу Маевского. Йозеф возник на маленьком экране, который трафор выдвинул прямо из холки. Лицо планетолога было сумрачным.

– Не нашли, – произнес он, поглаживая подбородок. – Никаких признаков контрольной панели или чего-то в этом роде. Мы сделали видеозаписи, попытались просветить стены интравизором, сканировали каждый миллиметр поверхности… Безрезультатно, Ивар. Мы не знаем, что за устройство генерирует поле и как включается механизм переноса.

– Есть какие-нибудь идеи? – спросил Тревельян.

– Идеи, друг мой, всегда имеются. Я думаю, что наскоком мы не справимся с этой проблемой, нужны специалисты и хорошо подготовленная экспедиция. А вот Миллер… – Маевский на секунду запнулся, – Миллер считает, что мы ищем то, чего нет. Мы исходим из своей логики, а она такова: есть действующий механизм – значит, должен быть контрольный модуль, кнопки, клавиши, сенсоры, экраны, контактный шлем… Но это наша человеческая точка зрения, а даскины – не люди. Нора считает, что их техника управляется иначе.

Тревельян поскреб в затылке.

– Как?

– Прямым мысленным воздействием – если угодно, телепатически. Биотоками мозга – только, видите ли, мозги у нас разные… Но можно попытаться. На базе хватает контактных шлемов.

Такой шлем являлся ментоусилителем, соединявшим человека с интеллектуальными устройствами. Искусственный мозг высокого уровня, подобный трафору с Сайкатской станции, мог управлять кораблем, целым орбитальным поселением или компьютерной сетью, мог быть вживлен в робота или в памятный кристалл, и слияние с этим мозгом позволяло решать задачи, непосильные человеческому разуму. Тревельян имел опыт работы с контактными шлемами, да и сам процесс телепатической связи не был для него сакральной тайной – Советник-командор общался с ним именно этим способом. Но любые ментальные устройства, придуманные людьми, соединяли их с интеллектом, пусть искусственным и не похожим на живой коллоидный мозг, однако принадлежавшим человеческой цивилизации – или, в крайнем случае, гуманоидам вроде кни'лина, подобным людям. Но даскины на людей не походили. Внешний вид, физиология и психика Древних были такой же «вещью в себе», как и причина, заставившая их удалиться из Галактики.

– Использовать шлем запрещаю, – сказал Тревельян. – Сдвинутые по фазе нам здесь не нужны.