Михаил Ахманов - Меч над пропастью

– Пожалуй, Ивар, вы правы, – согласился Маевский. – Не будем рисковать и продолжим свои штудии обычными методами. В стене пещеры есть разлом, трещина, через которую прошли кочевники, вы со своими спутниками и моя группа. Попробуем пробить там скалу и добраться до внешней защитной оболочки. Не знаю, что это даст, но попробуем. И еще одно… – Он сосредоточенно прищурился.

– Есть другие идеи, Йозеф?

– Не идеи, скорее прецедент. Что вам известно о Красном Пятне [36]на Юпитере?

– То же, что всем: это один из входов в гигантский лабиринт, межзвездную транспортную сеть даскинов в Лимбе. Такие входы обычно расположены на протозвездах, и по этой причине… – Тревельян вдруг смолк, почесался – насекомые донимали – и произнес: – Считаете, есть аналогия между этим астроинженерным сооружением и нашей находкой?

– Ну, в конце концов, то и другое – система подпространственной транспортировки. Разница только в масштабах. Там – предположительно вся Галактика, а у нас – поверхность планеты.

– И что это нам дает? Насколько мне известно, ни один корабль или зонд не погружался в Красное Пятно. Межэвездная сеть Древних не исследована.

– Вы ошибаетесь, Ивар. Была одна попытка в двадцать четвертом столетии, в период войны с дроми. Очень таинственное предприятие, должен заметить, – экспедиция Вальдеса-Лайтвотера… Я попробую отыскать их отчеты.

– Это какой же Вальдес? – с любопытством спросил Тревельян. – Адмирал Сергей Вальдес, уроженец Тхара?

– Он родился не на Тхаре, а на Земле, – уточнил Маевский. – Но речь не о нем, а о его сыне Марке Вальдесе. Именно Марк возглавил ту экспедицию, и с ним был Кро Лайтвотер и два других участника, чьи имена неизвестны. Подозреваю, они не являлись людьми.

– Хмм… Интересно… – пробормотал Ивар. Он ничего не знал про эту экспедиции, хотя Вальдесы были его предками – вероятно, были, если верить деду-командору. Шесть веков назад – а может быть, шесть с половиной – Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев сочетался браком с Ксенией Вальдес, младшей сестрой того самого Марка, и от их первенца Павла Тревельяна Ивар вел свою родословную. Опять же, если верить деду, который был женат четырежды, не считая фронтовых подруг и других амурных приключений. Впрочем, эти семейные предания к делу не относились, и Тревельян, пожав плечами, произнес:

– Бог вам в помощь, Йозеф. Сообщите, если найдется какая-то зацепка.

С этими словами он отключился, но в лагерь поехал не сразу – сидел в жаркой вязкой тьме пустыни, глядел на редкие звезды и размышлял. Какая-то мысль порхала в сознании, как мотылек у пламени свечи, но робкий летун к огню не приближался и рассмотреть себя во всех подробностях никак не давал. Мерещилась Тревельяну Спящая Вода, но не в ту минуту, когда открылся портал сквозь хребет, а перед этим мгновением; чудились ему картины и пейзажи, сменявшие друг друга так стремительно, что он едва воспринимал увиденное. Вулканы в шапках дыма и бесплодные пустыни, заросли кустарника и деревья мфа с желтой листвой, серая поверхность моря и плоскогорья, выжженные светилами, горы, скалы и мрачные ущелья, оазисы страны кьоллов и города туфан, где в гаванях теснились корабли, а еще – круглый зал и купол с ниспадающей завесой, сиявшей так же ровно и мягко, как Спящая Вода… Что-то полагалось разглядеть в том зале, что-то заметить – и он, быть может, почти разглядел и заметил, но не успел зафиксировать. Так бывает со снами; в миг пробуждения помнятся они отчетливо и ярко, но если не повторить их мысленно, не пройти по ним шаг за шагом, они исчезают, словно унесенные ветром ночные тени.

– Не могу вспомнить, – буркнул Тревельян, – не могу, клянусь Владыкой Пустоты! Надо будет снова наведаться в пещеру…

– Я к вашим услугам, эмиссар, – напомнил о себе Мозг. – Я умею воскрешать воспоминания. Что вам угодно?

– Что, что… Если бы я знал, что!.. – Насупившись, Ивар поднялся. – Поехали в лагерь, дружок. Надо выспаться, завтра у нас трудный день. Завтра мы явим волю богов этим потомкам песчаной крысы! – В раздражении он стукнул по колену кулаком и добавил вполголоса: – Спаси Бааха их грешные души, а о телах я позабочусь.

Под огромным котлом пылало яростное пламя. Вода кипела и булькала, черный дым то поднимался к небесам, то, повинуясь порыву ветра, облизывал землю жаркими темными языками. Телохранители Трубача подносили и швыряли в огонь корзины и старые шкуры с сухим навозом, древесные ветки и колючий кустарник. Вокруг костра, утопая в дыму, мерно двигались полунагие воины, тешили Ррита пляской, подпрыгивали, вращали топоры и через каждые пять шагов испускали грозный вопль. Тысячи голосов вторили ему. «Шас-га!» – неслось над предгорьями и торговым трактом, «Шас-га!» – отдавалось эхом в ущельях и скалах, «Шас-га!» – звенело в ушах. Этот рев катился в пустыню океанским валом, и чудилось, что он достигнет берегов континента, перехлестнет морские проливы, долетит до Вритры, Намучи, Раху, Шамбары и даже до тех далеких островов, где в тишине и покое трудились Петр и Лейла Исаевы.

На холме, поодаль от котла, стоял лицом на юг Серый Трубач в рогатой короне. За ним теснились ближние к владыке люди: Кушта, Лиги-Рух и четверо других вождей, носивших титулы Опоры Очага, десяток битсу-акков – им полагалось воспеть великое событие, телохранители и колдуны – старый Сувига, Пу, Кизз-Лит и Тревельян. Перед ними, затопив прогалину и растянувшись до самой дороги и рубежа пустыни, бурлило войско – лес взлохмаченных голов, острия копий, шесты со знаками отрядов и племен. Все были здесь: Белые Плащи, Люди Песка и Люди Молота, Люди Ручья и Мечущие Камни, Зубы Наружу, Пришедшие С Края, Сыновья Ррита и другие кланы. Узколицые, серокожие, с длинными, почти до колен руками, с пальцами, похожими на когти хищной птицы, с космами темных волос, они казались карикатурой на людей: лоб с пигментными пятнами, слишком большие рты, слишком короткие губы, не закрывающие зубов, слишком мощные челюсти, и у некоторых по хребту тянется полоска шерсти. Кроме уродливой внешности были у шас-га и прочих местных обитателей другие отличия от землян: иное устройство голосовых связок, единственная, но очень крупная почка, плотный кожный покров, который защищал от солнечного излучения, особая микрофлора в кишечнике, что позволяло утилизировать воду и пищу с повышенным содержанием солей. В общем-то мелочи, если вспомнить о разнице между людьми и хапторами.

Было утро; Ракшас уже поднялся и залил светом горы и пустыню, гигантский красный диск Асура наполовину вылез над краем земли. День выдался тихим, жаркий южный ветер дул порывами, и по небу плыли к горам облака, чтобы пролиться дождем над огнедышащими вулканами и напитать ручьи и реки горькой водой. Небо было желтовато-серым, тучи – цвета пепла, цвета угля и остывшей лавы, и лишь одно облачко, неподвижное и крохотное, отливало белизной. Флаер, одолженный доктору Миллер, вернулся и висел теперь над холмом точно бабочка, запрятанная в кокон.