Владимир Свержин - Крестовый поход восвояси

– Значит, вероятно, была еще чья-то достаточно мощная воля.

– О Господи, чья? – едва не срываясь на крик, выдохнул Лис.

– Не знаю. Но мне не дает покоя исчезновение разбойников с постоялого двора. Так все было подстроено, сколько человек убито, такая многоходовка, и вдруг – бац! – после первой неудачи с сетью они исчезают, как будто так и надо. Ни мне здрасьтс, ни тебе до свидания. Все это не кажется странным только лишь если предположить, что подмена была заготовлена еще до того, как разбойники покинули постоялый двор.

– Допустим. Но кто знал, что я с Танюхой завалюсь на сеновал, что Ропша будет при смерти… Да нет, и все равно мамки были рядом, а эти курицы спят чутко, чуть что, такой бы шум подняли, мертвые бы проснулись.

Я печально вздохнул. Разговор в таком духе продолжался у нас по кругу несколько часов без заметных успехов. Мы явно упускали из виду что-то важное и никак не могли понять что.

– Ладно, – махнул рукой я, – давай попробуем заснуть. Завтра приезжает император. Состоится суд, как говорится, надо выглядеть. К тому же, как утверждал Володимир Муромец: утро вечера мудренее.

– Здесь утро не наступает никогда, – вглядываясь в мрак темницы, жестко отрезал Лис.

Полутемный зал, длинный и высокий, словно станция метро, скупо освещался горящими вдоль стен факелами и большим, в рост человека, камином, дававшим хоть немного тепла в этом холодном сыром помещении.

– Вальтер фон Ингваринген, – разнеслось под сводами зала, – клянетесь ли вы перед лицом великого суда говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды?

– Клянусь! – Я поднял вверх правую руку.

– Лис Венедин, клянетесь ли вы…

Сегодня утром, хотя черт его знает, было ли это действительно утро или же белый день, в наш застенок явился Ульрих фон Нагель с парой оруженосцев и кузнецом. Ему предстояло снять цепи, накрепко удерживающие узников на дистанции двух шагов от стены. Покончив со своей работой, он полез наверх, делая нам знак следовать за ним. Пошатываясь от голода и усталости, мы вышли во двор, где продолжал накрапывать все тот же мерзкий дождь, и побрели вслед за конвоем, оскальзываясь в жирной грязи монастырского подворья.

– Куда нас ведут? – спросил я.

– На суд, – кратко ответил фон Нагель. – Император прибыл утром, стало быть, сейчас закончит трапезу и будет суд.

– Ага, – горько хмыкнул Лис, – мы, получается, на десерт. Или это тут манера такая – судить людей после еды для улучшения пищеварения? Я слышал, его величество большой любитель проводить опыты на эту тему. Надеюсь, он вспорет брюхо чертовому пастырю, чтоб посмотреть, насколько хорошо влияет на усвоение, например, жареных перепелов осуждение ни в чем не повинных людей.

Ульрих сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей. Так же вели себя и оруженосцы, усиленно разглядывающие романского стиля собор, мимо которого мы как раз проходили.

– Кстати, – не унимался Лис, – суд, конечно, хорошо. А такое понятие, как следствие, здесь вообще известно или в Империи о таких чудесах еще не слыхивали?

– Епископский суд проводит следствие, – печально вздохнул фон Нагель. – К счастью, пока что мне удалось вас от него уберечь. Но если государь вдруг решит, что дело должно рассматриваться исключительно церковным судом, боюсь, вам в полной мере придется испытать, что это такое. Надеюсь, что этого не случится. – Он сделал знак рукой, показывая на мощное каменное строение, по стилю более напоминающее крепостной донжон, чем монашеское жилище. – Нам сюда.

– Клянусь, – в тон мне произнес Венедин.

– Итак, высокий суд Сакрум Империум, а также Священный Епископский суд, проведя долженствующие переговоры, пришли к соглашению, что представлять обвинение обоих истцов надлежит преподобному отцу Гервасию, аторнею Римской духовной Консистории [21]в Империи. Защищать ответчиков поручено адвокату Оттису Грампу из Санкт-Йоханесбурга.

– Ты их видишь? – поинтересовался Лис.

– Подсудимые, соблюдайте молчание! – издалека с судейского кресла прикрикнул статный суроволикий прелат в аббатском одеянии.

– «Вон тот, в мантии справа, похоже, наш адвокат. Прокурора я пока не вижу, но, полагаю, он сейчас появится», – передал я по связи.

– «А вот интересно, старинный обычай дать адвокату возможность пообщаться с подсудимыми здесь не в чести?»

– «К чему такие формальности? Наверняка господин адвокат уже ознакомился и с материалами дела, и с вынесенным приговором».

– «Как мило с его стороны. И все же чертовски хочется послушать, – ухмыльнулся Лис, – что этот судебный крючок будет говорить. О, а вот и наш бесподобный Гервасий».

Аторней Римской Консистории, плюгавый лысый монах с глубоко посаженными злыми глазками тщеславного коротышки, появился откуда-то сбоку и, поклонившись суду, заговорил неожиданно сильным густым басом:

– Рыцари Вальтер фон Ингваринген и Лис Венедин, императорским судом вы обвиняетесь в преступном умысле против государя Фридриха II и Священной Римской империи, выразившемся в похищении невесты принца Людвига киевской княжны Альенор. Суд оставляет за собой право выдвигать новые обвинения, ежели в ходе его для оных возникнет повод.

Священный Епископский суд трирского диоцеза [22]обвиняет вас в злом умысле против матери нашей Первоапостольной Римской католической Церкви, выразившемся в сговоре с демоническими силами и попытке осквернить освященную землю дьявольским отродьем, выдаваемым за принцессу Альенор.

– Вот уж действительно, шо в лоб, шо по лбу.

– Ну, не совсем, – справедливости ради поправил я. – Если суд сочтет более обоснованной первую версию, нам отрубят голову, а ежели вторую – сожгут на костре.

– Во как! А ежели вдруг суду понравится обрезание головы, нельзя ли им предоставить справку из Киева, что эту операцию с нами уже проделали?

– Господин адвокат, теперь ваше слово.

– Я полагаю, что мои подзащитные, несомненно, виновны во всех предыгалевных шм преступлениях и призываю их к полному и глубокому раскаянию, а высокий суд – к христианскому милосердию по отношению к несчастным сям.

– Слушай, – восхитился Лис, – у нас крутой адвокат! Я даже с ходу не соображу, что можно противопоставить такой линии защиты.

– Господа рыцари, – вновь поднялся со своего места судья, – признаете ли вы себя виновными в указанных преступлениях?

– Нет! – не сговариваясь, в один голос отчеканили мы.

– Что ж, если обвиняемые упорствуют в своем злодействе, – развел руками председатель суда, – мы вынуждены начать судебное заседание. В суд вызывается первый свидетель по данному вопросу, прецептор рыцарского ордена Девы Марии Тевтонской Ульрих фон Нагель.