Андрей Зарин - Прибор Д-ра Аренса

Кузьма нерешительно приблизился к связанному барину.

— Залезь ко мне в жилетный карман! — приказал Владимир Платонович.

Кузьма осторожно запустил пальцы в его карман.

— Вынь оттуда футляр… вот так… оборви проволоки!.. кинь!.. топчи его, топчи ногами!.. Сильней бей, топчи!!! раз! раз!..

И доктор, и Кузьма пришли в неистовство. Кузьма бил и давил тяжелым каблуком маленький блестящий футляр, а доктор, пытаясь приподняться на локтях, кричал в исступлении:

— Топчи его!.. Сильней!.. Так! так!..

И среди ночной тишины по всей квартире раздавались его дикий голос и тяжелые удары грубого сапога о паркетный пол…

Ранним утром в кабинет Аренса вошел белокурый немец с непомерно длинными руками и ногами, приделанными к короткому туловищу. Это был доктор Спрут, знаменитый специалист по нервным и душевным болезням.

— А, захворал, коллега! — заговорил он пискливым голосом. — Плохо дело! плохо дело!

— Вели развязать меня! — угрюмо сказал Владимир Платонович.

— Развязать, понятно, развязать! Кузьма, развяжи барина! Ха-ха-ха, беситься вздумали!

Спрут подошел к доктору и помог Кузьме развязать его.

— Ну, давай пульс!

Он выслушал пульс, посмотрел глаза пациента, пощупал голову и, поболтав о новостях дня, сказал:

— Да ты здоров, братец, как я, как все!

— И сам знаю… вчера вздумал…

— Что вчера?

— Вчера… я читал мысли у всех людей!

— Что ты?! Неужели правда? — изумился Спрут, недоверчиво смотря на Владимира Платоновича.

Но лицо последнего было настолько серьезно, что сомнения доктора исчезли.

— Ну, что же, — проговорил он, — занимательно это? А? Ты бы докладец составил об этом… Для нас открылись бы горизонты… а?

Д-р Аренс печально улыбнулся.

— Я сам то же думал, — проговорил он, — но, мой друг, это так ужасно, это так не нужно нам, что лучше не говорить об этом вовсе… Вообрази, что я вот сейчас знаю, что ты думаешь…

Спрут вздрогнул и деланно улыбнулся.

— Вот видишь, вздрогнул ты… А ведь тогда два человека сойтись не могли бы; любви бы не было, правда бы исчезла, доверие, дружба — все, что красит жизнь нашу, — все пропало бы, потому что ведь знание убивает иллюзии, а иллюзии эти, ей Богу, нам всего дороже в жизни!..

— Да, пожалуй, ты и прав! — задумчиво сказал Спрут, простился с Владимиром Платоновичем и поехал по визитам…