Юрий Блинов - Сон_Брахмы

Не понимая, как и почему, к ней вдруг пришли образы огромных океанских волн, вздыбленной земли и разрушенных городов. Она почти явно услышала некий жуткий стон, будто воскликнула сама природа…

Когда Мигель внезапно вывел Саманту из этого невообразимого состояния, она закончила что-то говорить. Слова словно бы застряли в её горле, но она прекрасно помнила, что произнесла их неоднократно, с надрывом в голосе, ощущая при этом болезненные душевные муки. Но даже если бы она напрягла всю свою память, то ни за что не вспомнила то, что только что произнесла. Если бы не дед.

– Что… Где я?

Слабость разливалась по телу Саманты. Её знобило. Девушка приподнялась на локтях, внезапно осознав, что находится не на веранде, как она помнила, а лежит под одеялом в своей постели. Но когда и как она оказалась здесь, она абсолютно не помнила. Последнее, что осталось в её памяти, это как они с Мигелем сидят на ступенях крыльца и полушутя беседуют.

Девушка напрягла память. Она совсем не помнила, как шла по направлению к своей комнате и как затем легла в кровать. У неё явно случился приступ чего-то. Но по какой причине? Она ведь была абсолютно здорова и как раз готовилась к поездке в Оушенсайд к тому… фермеру, лечить корову. Интересно, сколько прошло времени? И где Мигель. Кажется, он там по-прежнему сидит на веранде, шурша своими прутьями.

Саманта окликнула деда, и тот вошёл в комнату, на секунду задержавшись в кухне. Едва улыбнувшись, он махнул ей ладонью. В другой руке старик держал чашку с чем-то горячим – от неё шёл пар.

– Очнулась? – спросил он добродушно. – Ох, и напугала ты меня, Сантилья. Похоже, великий Дух положил на тебя свой глаз. Ты заставила меня всерьёз забеспокоиться за твоё состояние, детка. Попей, это придаст тебе сил.

– Как я… сколько времени я тут валяюсь? – девушка отпила травяного чая и завертела головой, пытаясь разглядеть циферблат будильника.

– Не смотри на часы, ты провела в постели больше суток.

– Больше суток? Но как? Ты шутишь? О, Дева Мария, а как же мой вызов на ферму…

Тепло от напитка будто вдохнуло внутрь неё поток свежих сил, мысли заработали гораздо яснее. Саманта села в постели, опустив ноги вниз.

– На веранде тебе вдруг стало плохо, ты стала бормотать какие-то слова и чуть не упала навзничь. Мне пришлось отнести тебя в кровать и накрыть двумя одеялами, потому что температура твоего тела внезапно стала скакать от жара к ознобу.

Как только Мигель снова вышел наружу по своим делам, Саманта выбралась из постели, оделась и вышла в гостиную. За окнами угасал день. Откуда-то она знала, что старик не шутил, и что с момента потери сознания действительно прошло много часов. Она набрала номер телефона того самого фермера, чтобы прояснить ситуацию. Разговор успокоил её, так как оказалось, Мигель ещё вчера сходил к её сменщику Хусито и попросил того подменить Саманту.

Девушка прислушалась к своему телу. Её до сих пор немного колотило. Возможно, это просто не до конца прошедший озноб или нервная дрожь, – она не могла объяснить – но голова сохраняла удивительную ясность.

Снова вошёл Мигель, видимо хотел убедиться, что всё в порядке. Потоптавшись у порога, он прошёл на кухню и без слов взялся за приготовление еды, которую требовалось лишь разогреть. Когда Саманта хотела направиться к своему «Форду», чтобы отнести в багаж комплект антибиотиков, он странно посмотрел ей вслед, желая, видимо, что-то сказать, но промолчал.

Через пару минут она вернулась, села на стул. Бессмысленно хлопая глазами, девушка попыталась восстановить в памяти вчерашний день. Она явно что-то упустила. Но что? Пока Саманта находилась без сознания, она… Да, дед сказал, что она что-то там болтала, будто с кем-то общаясь. Но что это были за слова? С мольбой в глазах и с немым вопросом девушка повернулась в сторону Мигеля.

Словно почувствовав взгляд внучки, старик закончил с приготовлениями и принёс поесть. Затем он уселся на другой стул напротив, а когда молчаливая пауза слишком затянулась, негромко произнёс:

– Я плохо слышал, что ты говорила тогда, но мне кажется, сейчас я кое-что разобрал в тех словах.

Прекратив жевать, Саманта уставилась на деда. Странная волна мурашек прокатилась у неё по спине. Она знала, что ей следует задать следующий вопрос, но она не могла этого сделать. Некая, будто нечеловеческая сила сковала её изнутри, а в горле застряла не только каша, но и все те слова, которые она приготовилась высказать вслух.

Заметив, какую трудность испытывает внучка, старик сказал:

– Ты бормотала что-то насчёт волн. Морских и земных. И всякий раз, когда ты говорила про землю, ты кричала. Но когда там было про воду, ты успокаивалась.

Кое-как прожевав застрявшую во рту кашу, хмуря при этом лоб, Саманта смогла произнести только:

– Да, теперь я, кажется, вспомнила. Кто-то постоянно говорил мне, что… бояться воды не стоит.

Отставив тарелку в сторону, она почти с мольбой взглянул на Мигеля.

– Дед, скажи, ради Бога, что всё-таки со мной происходит?

Не ответив внучке, Мигель поднялся и вышел из дому. Он долго стоял на свежем воздухе. День клонился к закату. Скоро наступят сумерки, в которых ему станет легче думать. Старый индеец пока не решил, да и не совсем ещё знал, свидетелем какого именно проявления силы стал он сегодня. Ему предстояло выкурить порцию дыма, чтобы ещё раз пообщаться с духами и сделать необходимые выводы. И лишь в одном он был уверен наверняка: то, чему однажды суждено произойти с Самантой, наконец, случилось – древняя сила индейцев ищет посредника и теперь начинает оказывать своё влияние. Похоже, приближается пора рассказать внучке о многом, и показать удивительные вещи, от которых он до сих пор тщательно её оберегал.

***

Вернувшись в свою квартиру-мастерскую после проводов Нины, Андрей переоделся и залез под душ. Вода приятно согрела замерзшее тело, прогоняя холод из озябших рук и ног. Его новые толстые ботинки совершенно не промокли, сохранив ноги сухими, значит сегодня простуде не одолеть его.

Воскресенье заканчивалось, и завтра рано утром ему предстояло идти на работу в свою рекламную контору – этой ночью следует хорошенько выспаться.

В последний раз, пробежав глазами по своим картинам и рисункам, хаотично развешанным по стенам, Андрей потушил свет, забрался под одеяло и приготовился погрузиться в царство Морфея. Однако сон все никак не приходил – его как-то по-особенному взбудоражило сегодняшнее знакомство.

Андрей несколько раз и во всех подробностях прокрутил в памяти обстоятельства встречи с Ниной, мысленно остановившись на тех странных словах, которые она произнесла в самом конце их встречи.

Невзирая на ощущение какой-то неясной тревоги, исходящей от её последней странной фразы, сама девушка определенно понравилась молодому человеку. Больше всего его поразила отнюдь не ее внешность, которая, впрочем, была безупречной, а удивительное умение Нины создавать нечто тонкое, изысканное, требующее огромной нечеловеческой усидчивости. Сам он считал себя довольно кропотливым и усердным в любом деле, но по сравнению с творчеством Нины, его собственные работы даже в подмётки не годились её удивительным куклам.