Олег Овчинников - Креативщики

– Ничего, заменишь потом на что-нибудь, – успокоил Василий. – Или вот… Про мобильники писал?

– Мобильники?

– Ну да. За них же вроде штрафуют. Пиши… Разговаривая за рулем по мобильнику, можно дозвониться до Бога. Записал?

– Запишу, – пообещал Олег и с тоской посмотрел на водопроводный кран, под ободком которого дрожала набухшая капля. – Я… тоже так могу.

– Как?

– Ну, как ты. Для автоответчика. Остроумно.

– Серьезно? Ну, попробуй.

– И попробую. – Олегу не понравилось сомнение в голосе приятеля. – Слушай… – Он попытался выдавить из себя хоть каплю приветливости. – Здравствуйте. Это автоответчик. Пока мой хозяин ищет по всему дому телефонную трубку, мы с вами можем поиграть в города. Начинайте вы.

Василий неуверенно фыркнул и спросил:

– Все?

– Нет. Через три секунды нужно сказать “Арзамас”.

– Почему Арзамас?

– Потому что восемь человек из десяти обязательно скажут “Москва”, – улыбнулся Олег.

Василий прав, подумал он, чужие проблемы решаются легко. Более того – с удовольствием. Олег даже почувствовал что-то вроде порыва вдохновения, которое у него всегда выражалось в стремлении с ногами взобраться на табурет.

– А еще… А еще можно… – начал он, но голос на том конце провода, кажется, не разделял его энтузиазма.

– Хватит, хватит, хватит! А то еще оставишь меня без работы.

Сказано было как будто в шутку, но Олег все равно обиделся. “Ну вот, опять, – пришла мысль, – опять мое творчество никому не нужно”. Он вздохнул и сказал тихо:

– Это не работа.

– Что? Не понял, говори громче!

– Это не работа. Это издевательство.

– Издевательство? – недоверчиво переспросил Василий. – Ты сказал: издевательство?

Завелся, подумал Олег. Тоже завидует. Или “кроко-дильчик” отыграл свое. Когда заканчивается веселье, приходит раздражительность.

– А ты помнишь, каким ты был, когда я в последний раз видел тебя за периметром? – холодно спросил Василий. – Или напомнить?

– Не надо. – Олег поежился. Память часто подводила его в последнее время, но это он помнил хорошо.

– Пустырь за школой помнишь? Ты валялся в пыли, а малолетние придурки стояли вокруг тебя и ржали. И ты позволял им, потому что… – Василий сделал паузу и продолжил, старательно выделяя каждое слово: – Потому Что у Них Были Деньги, а Тебе Была Нужна Доза. И голубя… Он пролежал на солнце три дня. От него даже кошки шарахались. Ты помнишь голубя?

– Не надо, – зажмурившись, попросил Олег. – Пожалуйста, не надо. Ты прав, это работа, работа, работа, работа, это ЧЕРТОВА РАБОТА!

– Вот именно, не надо! – Казалось, вспышка отчаяния, выплеснувшаяся в крике, пошла на пользу обоим. Василий с шумом выдохнул и заговорил спокойнее: – Это работа, Олеж. И, кстати сказать, не пыльная. Заработок небольшой, но стабильный. Опять же дозы – тоже небольшие, но гарантированные. Если ты не полный дебил, то хотя бы на “крыску” в день накреативишь . А одной “крыски”, в принципе, хватает на три дня.

– На три дня чего ? – не выдержал Олег. – Жизни?

– На три дня, чтобы не сдохнуть, – спокойно ответил Василий. – Кстати, я уже говорил, что, выдавая зарплату таблетками, государство экономит на посредниках? – пошутил он и сам же рассмеялся. – А квартира? Пусть в обшарпанной “лужковке”, зато отдельная, с удобствами и телефоном, не забывай про это! Или тебе больше нравилось мыкаться по чердакам и подвалам?

– Нет. Не больше.

Олег закрыл глаза и увидел “крыску”. Целую россыпь “крысок”, мелких темно-серых драже, шероховатых на ощупь и кислых на вкус. “Крыска”, или “крыска-лариска”, в пятибалльной системе оценки соответствовала единице. Шершавую круглую таблетку ты получал не за креатив , а за саму попытку сделать что-то креативное . В качестве аванса. Одна “крыска” давала успокоение на два часа. Полное успокоение. Ты мог провести все это время без единого движения, без единой мысли, зачарованно глядя, как часовая стрелка обегает циферблат.

– Ну а что тогда? – не унимался Василий. – Ты радуйся, балда, что живешь в демократическом государстве, которое одинаково заботится обо всем электорате. И о нормальных людях, и об отбросах общества вроде тебя.

– И тебя! – напомнил Олег.

– И меня, – легко согласился Василий. – Нас. Таких, как мы, Олежка, безнадежно зависимых, уже двадцать пять процентов. Четверть от всего трудоспособного населения. Лечить нас поздно, сажать вроде не за что, а пристрелить, чтоб не мучились… как же это?… Неловко? Некультурно? Неспортивно?

– Негуманно, – подсказал Олег.

– О, негуманно! Хотя, кстати сказать, в каком-нибудь Китае нас давно бы расстреляли. На Кипре – депортировали из страны. В Штатах бросили бы догнивать в трущобах. А здесь нас просто и изящно перепоручили заботам иностранных инвесторов. Передали для утилизации, как какие-нибудь ядерные отходы, тем же киприотам, американцам и китайцам, которые хотят делать бизнес в России. Ты не помнишь, сколько сотрудников в московском штате “Creative Unlimited”?

– Не помню.

– Неважно. Допустим, десять тысяч. Значит, по закону о пропорциональном найме получается, что из этих десяти только семь с половиной – реальные работники, все остальные – торчки, статистический мусор. Который тем не менее тоже нужно обеспечивать рабочими местами, заработной платой и собственно работой. А все почему?

– Почему? – покорно повторил Олег.

– Да потому, что мы живем в стране гарантированных возможностей. Не равных , не надо путать, но гарантированных . Будь они равными, мы бы с тобой сейчас сидели в стерильном офисе и с тоской смотрели на часы. А так – делай что хочешь, хоть спи, хоть… не знаю… на голове стой, только изредка шевели мозгами, креативь помаленьку и не уходи от телефона дольше чем на полчаса. Так что радуйся, что рабочее место внутри Садового кольца стоит больше, чем квартира в этих выселках.

– Я радуюсь.

– А чего так печально? Тема надоела?

– И тема тоже.

– А что делать? Нас тысячи, понимаешь? На всех интересных тем не напасешься. Да и любая тема рано или поздно приедается. Думаешь, мне не надоело каждый день на звонок заказчика отвечать “Здравствуйте. Это автоответчик”? Еще как надоело! Так ведь на то мы и люди творчества.

– Творчества? – Олег скривился. – Где ты видишь творчество? Это… не бей лежачего! Это… лишь бы отвязаться! – И снова сорвался на крик: – Да я стихи писал, понял, ты? Стихи!

– Я помню, – очень спокойно сказал Василий.

– Помнишь?

– Ну да.

Сам Олег не смог бы процитировать ни одного стихотворения. Ни единой строчки. Помнил только, что в те годы порывы вдохновения случались куда чаще и он, соответственно, больше времени проводил верхом на табурете, исписывая страницу за страницей.