Леонид Агеев - С доставкой на дом

Голос!.. Да, да, да! Так кричала его жена... вчера кричала... Боль внезапно прошла, и в памяти наконец-то начал оживать вчерашний вечер, из всего дня - только вечер. И по мере того как он оживал в подробностях, в груди Пробоева мертвела опаляемая ужасом душа...

Домой он пришел откуда-то поздно. Жена, лежа на тахте, смотрела телевизор.

– Есть будешь? - спросила она, не поворачивая головы.

– Неохота, - ответил он и, присев у нее в ногах, тоже уставился на экран.

Транслировали концерт эстрадной песни. Такие передачи он смотреть любил, трезво отдавая себе отчет, почему любит: чувство собственного "вокального" превосходства над шептунами- хрипунами, отчаянно насилующими микрофон, с лихвой окупало последующие сожаления о напрасно загубленном времени.

– Ты почему не раздеваешься? - посмотрела на него жена. - Ни башмаки, ни пиджак не снял...

– Погоди, дай дослушать этого кудрявого!

Но слушалось плохо: что-то мешало, сбивало с привычного иронического настроя, беспокоило...

С грустью, невесть откуда взявшейся, он осмотрел комнату, подолгу останавливаясь взглядом на примелькавшихся, обычно не замечаемых предметах обстановки, пожалел, что нет рядом детей...

С детьми все же веселей! Шумнее, теснее, а веселей... Сын скоро женится все признаки налицо: и разговоры телефонные пониженным голосом, и возвращения домой за полночь... Да, совсем будет негде повернуться в квартире! Надо все-таки зайти - будешь в Доме писателя - к литначальству, поговорить еще разок о своих жилищных делах. Земные проблемы порой куда трудней решаются, чем твои "вселенские", будь они неладны!..

Игорь Валентинович скосил глаза на жену.

Хорошая она у тебя все же, хорошая... И ребятами славными наградила... А что иногда скандалите, так живет ли кто без этого?! Семья есть семья. Вся твоя жизнь - для семьи, суета, мельтешение - во имя ее. Семейные узы.

...Как-то сын спросил: "Ты, папа, никогда не пытался подсчитать, сколько уже накопилось всевозможных фактов и явлений, с которыми сталкивалось и сталкивается человечество и которых оно, при всех сегодняшних знаниях, не может толково объяснить? Я тоже не подсчитывал, но согласись: очень много! Не пора ли количеству перейти в качество? Стоит ведь сделать одно-два тобой же, кстати, категорически отвергаемых допущения, и в мгновение ока "шкатулка загадочных случаев" опустеет..." Он тогда отмахнулся: отмахнуться проще всего...

– Что это у него так лицо перекосилось? - шевельнулась уснувшая, казалось, жена и кивнула на экран телевизора.

– Не знаю, сейчас поправлю.

Он начал крутить ручки настройки, ни с того ни с сего занервничал, чуть не опрокинул чертов ящик - и тут услышал задребезжавший в прихожей звонок.

– Куда ты, Игорь?

– Звонит кто-то.

– Никакого звонка не было!

– Я еще не глухой, дорогая!

Его непреодолимо тянуло в прихожую.

– Игорь! Игорь, стой! Вернись сейчас же! Игорь!.. Не спрашивая, кто там, Пробоев открыл дверь и вышел на площадку. Лампочка почему-то не горела, но и в полумраке он без труда узнал стоявшего перед ним...

– Ни-ко-дим! Здорово, Никодим!.. А жена говорит - никакого звонка не было! Заходи, Никодимушка, что ты мнешься!

– Я не один, Игорь Валентинович...

– Всем места хватит! Твои друзья для меня желанные гости! Никодим действительно был не один. В углу площадки матово светилась фигура, похожая, как мельком подумалось Игорю Валентиновичу, на статую пушкинского Командора из недавно показанного по телевизору фильма.

– Мы, Игорь Валентинович, не в гости. Мы скорее наоборот - вас в гости пригласить... - Никодим покосился на лестничное окно.

Пробоев посмотрел туда же и присвистнул: за распахнутой рамой висела, протянув к подоконнику серебристую дорожку луча, та самая мифическая "летающая тарелочка", сто раз им осмеянная, никем - он никогда не сомневался - не виденная, но всеми такой именно и представляемая по описаниям "очевидцев"...

– Да, пригласить немного у нас погостить, - раздался из угла лестничной площадки вибрирующий голос. - Лучше один раз своими глазами... - "Командор" шагнул к Пробоеву и положил ему руку на плечо...

Больше Игорь Валентинович, как ни мучился, ничего вспомнить не мог. За крыши домов на том берегу реки в безоблачном небе садилось желто-красное солнце XXI века, обещая на завтра хорошую погоду.

"Господи! На что мне она - хорошая?! Любая - на что-о-о?!"