Сборник - Звёздный десант

В основном собеседниками Ала были элива. Холин держались в стороне, да к тому же могли говорить с ними только по-торокски, а далеко не все они знали этот язык. Впрочем, кажется, кто-то из них знал язык элива. Но все равно они не набивались в друзья. Может, у них так было принято, может, его огромный рост – в сравнении с ними – их подавлял. Кто знает? Надар уехал, и Ал стал больше общаться с Виголом, который рассказывал о своем мире, о его обычаях и технологиях. Было это одновременно комично и раздражающе: в языке тороков не было таких понятий, которые позволяли бы им нормально обсуждать вопросы науки или культуры, и им все время приходилось использовать иносказания, которые зачастую приводили к конфузам. В итоге они стали просто использовать слова своих народов, и так каждый уже изучил по паре сотен понятий из языка собеседника, и это позволило описывать достаточно сложные природные или социальные явления. Ала это смешило. Не так обычно люди начинают изучать новый язык. Многие элива часто сидели или шли рядом, не вмешиваясь, впрочем, в разговор. Между собой они периодически бурно обсуждали события в горах, и особенно – свою битву с тороками. Каждый желал в подробностях рассказать всем, как он бился, и каким храбрым воином он оказался. Но если к ним подходил Ал, они замолкали. Однако, было очевидно, что все, как один, уважают его (или боятся): «солдаты Армии Ала» четко выполняли приказы. Пережитый опыт научил их, что им выгодно слушаться этого странного, похожего на торока чужака. Сут тоже был плохим собеседником, хоть все время и маячил рядом. Наконец, Ал не выдержал и прямо спросил его, почему тот так странно себя ведет и не отходит от него ни на шаг.

– Ты обещщал. Симпиосс. Помошешшь мне. Вернутьсся…

– Обещал. Я помню. И не отказываюсь от своих слов. Ну, так ты бы поговорил что ли?

– Трруттнооо говорить…

– Ну так и сидел бы себе где-то там в фургоне молча.

– Нееет. Не мохху… С ними ряттом труттно. Плохо… думать…

– Эээ. Все тебе не так. Слушай, Сут, кстати, ппро «думать»: ты сказал как-то, что твой мозг действует по тем же принципам, что и мой «ловец», так может, ты можешь помочь мне выучить язык холин?

– Неееет. Нелься. У них плохой моск. Моххут умеретть. Я не мохху ховоритть с ними черес мыссли.

– Жа-аль… Это мне здорово пригодилось бы. А сам ты не знаешь их язык? Меня мог бы научить?

Сут замолчал, и по его неподвижному лицу было непонятно, то ли он размышляет, то ли ему стала неинтересна эта тема.

– Я потумаал. Снайю немношшко. Нет запретта… Мошшно. Но я учу не так, как твой «ловетс», это путет труттно. Мошешь полетть. И не помнить фсьо… што-то запуттешь.

– Ну, все равно неплохо, я бы попробовал.

– Хорошшо. Я толшен потххотовитьсся… Чересс тва тня смохху. Ты тошше хотовься. Осфопоти мыссли. И не ешшь. Поссле урокка путетт тошшнитть.

– Хм… Надеюсь, оно того стоит.

На козлах передней повозки освободилось место, и Ал решил немного прокатиться. Усевшись на доску, он взял вожжи у элива, который спрыгнул чтобы размять ноги. Сут тенью шмыгнул на место рядом. Некоторое время ехали молча. Рукат мерно переставлял ноги, скрипели колеса, шелестела высокая трава вдоль дороги.

– Не могу я понять, – ни к кому не обращаясь, произнес гекон вслух, – такие травы, такая степь… Когда мы копали яму, я обратил внимание: земля жирная, плодородная. Да вон – трава какая! А животных нет. Мелочь только. А ведь тут могли бы разгуляться такие стада…

– Они и были, – неожиданно откликнулся голос сзади.

Ал повернулся, и встретился взглядом с тем элива, который спрашивал его про крест.

– Валалион, если не ошибаюсь?

– Он самый, сэр Ал.

– Думаю, ты можешь опустить «сэр», почтенный элива. Так что за стада тут были?

– О! Когда-то, очень давно эти степи были пастбищами для целых туч степных канаков, ваитов и даже имаима. Я уж не говорю про рукатов. Огромные, не то, что сейчас. Говорят, наши предки охотились на них. Мяса в те времена всегда было вдоволь.

– Никогда про таких не слышал. И что же произошло?

– Сороны. Орды соронов. Реки. Живые реки огромных хищников двигались по этой степи, пожирая все на своем пути. Они сожрали всех. Потому ты и не мог слышать про них.

– Удивительно. Сороны? Но как? Я знаю, что сорон имеет одного детеныша, иногда двух в год. Как они могли так размножиться?

– Не знаю. Некоторые говорили, что тогда у них могло быть по 5–6 детенышей, а то и больше. И все выживали, ведь пищи хватало.

– Ясно… Значит, сороны сожрали всех травоядных, а затем?

– А затем вымерли сами.

– Если соронов было так много, то почему они не напали на Священный Лес?

– Они не могли. В те времена наши маги были гораздо сильнее, чем теперь, и сороны не посмели перейти через границу леса. А с юга им преграждал дорогу хребет Кадагара. Им некуда было идти. В те времена еще не было Голодной Пасти – так называется перевал, к которому направлялись наши захватчики. Он появился позже, возможно, тоже благодаря магии.

– Ну ладно, некуда, но разве так бывает, чтобы вымерли все? Всегда остается кто-то, и выживает, и цикл повторяется снова.

– Не в этот раз. Сороны рыскали по степи, и уничтожали все, что только могли найти, а потом им стало нечего есть.

– Странно это. Никогда не слышал, чтобы происходили такие вещи. Природа всегда стремится к равновесию.

– Да… так и было. Раньше. Очень давно. А потом начало меняться. Что-то изменилось в этом мире, будто бы и наш Бог, Бог Индерона, ушел от нас.

– Валалион! – послышался раздраженный шепот из повозки.

Молодой элива гневно смотрел на старика, сжимая кулаки.

– Ты молод, Инава. И слишком веришь нашим Опорам…

– А ты… – молодой сдержался, и отвернулся.

Повисла тишина. Ал молчал, ожидая, когда старик продолжит.

– Знаешь, Ал, – собрался с духом седовласый элива, – я расскажу тебе то, что обычно никто не рассказывает. И даже хуже: никто не хочет слушать об этом.

– Я слушаю.

– Да… Эта степь. Ведь это не было степью всегда. Когда-то, вся эта земля, все это, было Священным Лесом.

– Замолчи, старик! За такие речи ты отправишься к эриса!

– Эриса… Ха! Нашел, чем меня испугать, юноша. Я прожил больше тысячи лет на этом свете, и последние триста лет живу не в Священном Лесу. Я не наделен большими талантами. Могу усиливать рост растений или изгонять вредителей, но сделать что-то действительно впечатляющее не способен. Я – представитель ветви, настолько отдаленной от Ствола, что уже почти полукровка. Да, в общем-то, в моем роду и были полукровки. Веками нас, таких, как я, вытесняли на окраины, давали нам угодья не только самые отдаленные, но и самые бедные. А лес в это время отступал. Все дальше и дальше. Это происходит незаметно. Но однажды, ты понимаешь, что дом, на котором стоит твое дерево, вот-вот обрушится, так как это дерево сгнило внутри. И вот, не успел ты оглянуться, а земля, которая дана тебе Опорой, уже в степи! Так что, я уже много лет, как отлучен от Леса! А нашему царственному Стволу Древа, и даже его Корням, плевать на это!