Филип Дик - Глаз в небе

— Ты ведь не думаешь в самом деле, что я… — Столь же порывисто отстранившись, она воскликнула:

— Да, да, ты думаешь! Думаешь, мол, все оно так и есть!…

— Что — есть? Что ты состояла в прогрессивной партии? Да я же сам тебя возил к ним на митинги. Ты забыла мой старый «шевроле»? Великой новости уже целых десять лет.

— Я не про то. Ведь для генералов и их подручных такие вещи представляются совсем в ином свете… Неужели и твои мозги сдвинуты набекрень?

— Брось, — Джек попытался неуклюже отшутиться, — у тебя нет передатчика в чулане. Я, во всяком случае, не видел.

— А ты искал? — В ее голосе зазвучали металлические нотки. — А вдруг он у меня есть на самом деле? Как знать! Может, я и здесь сейчас не просто так, а чтобы сорвать пуск «Мегатрона», или как там его называют?

— Потише! — тревожно одернул ее Гамильтон.

— Ты мне не приказывай! — Марша с возмущением повела плечами, резко отступила в сторону и наткнулась прямо на сурового старого вояку.

— Осторожней, леди! — проговорил ветеран, преграждая ей путь к решетке. — Так можно выпасть за борт! Тем временем экскурсия продолжалась.

— Критическим вопросом создания всей установки, — вещал гид, — была конструкция отклоняющего модуля, который должен выводить протонный луч из круговой камеры прямо на цель. Было перепробовано несколько способов. Сначала просто отключали в нужный момент генератор; это позволяло протонам уходить наружу по расходящейся спирали. Но такое отклонение луча слишком примитивно…

— Правда ли, — сам удивляясь зачем, отрывисто спросил Гамильтон, — что однажды в Беркли луч старого циклотрона вышел из-под контроля? Гид заинтересованно взглянул на него.

— Да, говорят.

— Я слышал, что он прошил насквозь служебное помещение, и там до сих пор заметны обугленные края. А по ночам, если выключить освещение, можно видеть радиационное свечение.

— Да, в виде голубого… как бы ореола, — подтвердил гид. — Вы физик, сэр?

— Электронщик, — скромно поправил Гамильтон. — Этот дефлектор меня интересует. Я и с Лео Уилкоксом немного знаком.

— Да, у Лео сегодня великий день, — кивнул гид. — Его установку только что включили на полную мощность.

— Это которую? — спросил Гамильтон.

Гид показал им какую-то сложную систему сбоку от магнита: большая темно-серая труба на мощных опорах была вся окружена путаницей разноцветных трубопроводов малого диаметра.

— Это и есть работа вашего знакомого. Он где-то и сам поблизости.

Наблюдает.

— И каковы результаты?

— Пока еще рано говорить.

Оглянувшись, Гамильтон увидел, что Марша стоит на другом конце платформы. Он поспешил к ней.

— Веди себя как взрослая, в конце концов! — сердито прошипел он. — Раз уж мы здесь, я хочу узнать как можно больше.

— Уж эта твоя физика! Провода и трубы тебе важнее, чем моя жизнь!

— Я сюда пришел увидеть все своими глазами. Так что не мешай, пожалуйста! Не устраивай сцен!

— Это ты устраиваешь сцену.

— Или мало тех бед, что ты уже принесла? — отвернувшись, хмуро бросил через плечо Джек.

Он похлопал по карманам в поисках сигарет. И тут вдруг, перекрывая ровный гул магнита, завыла аварийная сирена.

— НАЗАД! — закричал гид, вскинув руки над головой. — Радиационная тревога!

Страшный рев заполнил корпус «Мегатрона». Взлетели снопы искр, раскаленные осколки взвились мелкими брызгами и посыпались огненным дождем на обезумевших людей. Удушливое зловоние ударило в нос, но едва ли кто мог это почувствовать; в дикой давке каждый жаждал только одного — поскорее выбраться из мясорубки.

По платформе зазмеилась трещина. Металлическая балка, надвое прошитая лучом, провисла оплавленными ошметками.

Мамаша, мучившая гида идиотскими вопросами, металась с разинутым ртом, из которого несся один нескончаемый вопль. Макфиф, судорожно трепыхаясь, пробивал себе дорогу, спасаясь от адского сияния ионизированного воздуха. Он сшибся с Гамильтоном. Оттолкнув потерявшего человеческий облик полицейского, Джек бросился вперед и попытался схватить Маршу… Его одежда уже тлела. Несколько человек показались Джеку живыми факелами. Они в панике пытались уползти с обвисшего куска платформы, плевавшего расплавленным металлом и таявшего на глазах.

По всему «Мегатрону» визжали, гудели сирены тревоги. Вопли людей и машин сливались в какофонию ужаса. И вот под ногами медленно обрушился настил. Еще мгновение назад державшийся участок пола превратился в месиво горящих осколков и брызг. Гамильтон инстинктивно выбросил вверх руки, опрокинулся и упал лицом вниз на какие-то засыпанные пеплом железные конструкции. Затем со всего маху пробил мягкий проволочный экран, ограждавший магнит. Последними его ощущениями были визг проволоки и поток обжигающего глотку воздуха…

Удар был страшен. В мозгу вспыхнул зримый образ боли; раскаленная глыба металла вспухала, пульсировала и обволакивала тело колючей пеной. Влажный комок живой плоти агонизировал в коконе стальной паутины. Затем исчезло и это. Краешком затухающего сознания воспринимая всю уродливость собственного искалеченного тела, Джек лежал в позе трупа, инстинктивно, а может — только в воображении, пытаясь подняться. При этом совершенно явственно понимая, что подобная попытка ничего не даст. Быть может, лишь на мгновение продлит агонию.

Во тьме что-то шевелилось.

Он долго вслушивался. Закрыв глаза, ощущая тело как сплошной сгусток боли, он не двигался, замерев, превратившись в один только слух. Ритмически повторялся звук: тук, тук, словно кто-то, неожиданно воплотившись из тьмы, постукивал, вслепую нащупывая дорогу. Неизвестно сколько времени он вбирал в себя этот звук, пока не понял, что это стучит о стекло твердая планка шторы, а сам он находится в больничной палате.

Джек продолжал функционировать. Во всяком случае — как система из человеческого глаза, зрительного нерва и мозга. И эта система восприняла неясные очертания жены, колеблющиеся и пропадающие из виду. Теплой волной нахлынула зыбкая радость: слава Богу, Марша жива! Джек вознес бессловесную молитву. Поток эмоций затопил сознание… Это была ничем не омраченная радость.

— Он приходит в себя, — авторитетно произнес некий баритон.

— Кажется, да! — воскликнула Марша. Ее голос звучал как будто из-за стены. — Если б только знать точно…

— Я в порядке, — неразборчиво проговорил Джек.

В тот же миг ее тень встрепенулась и полетела к нему…

— Любимый! — Взволнованно дыша, Марша нежно прильнула к мужу. — Дорогой, все будут жить! Никто не погиб! И ты тоже, мой родной! Ее лицо светилось искренним счастьем.

— У Макфифа растяжение связок, но это пройдет. А у мальчишки, похоже, сотрясение мозга.