Честер Аандерсон - Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики

Он включил станцию и заговорил:

— Маннинг, остановите своих собак. Мне удалось разоружить хирлайцев.

Послышался треск, и Райнасону даже показалось, что его сигнал не был принят. Но наконец поступил ответ:

— Ты бы лучше сам убирался из Храма. Уже слишком поздно, чтобы остановить все это.

— Маннинг!

— Я сказал тебе, убирайся. Ты уже сделал все, что мог.

Голос Маннинга звучал холодно.

— Сейчас я принимаю решения. И не забывай, что я затеял это шоу.

— Ты затеял массовое убийство! — прокричал Райнасон.

— Называй это, как угодно. Мара говорит, что они не были так любезны, когда ты туда ворвался.

Мысли Райнасона заметались в разные стороны; ему требовалось время обдумать ситуацию. Если бы удалось заставить Маннинга остановить этих людей…

— Маннинг, в этом нет никакой необходимости! Разве Мара не сказала, что алтарь представляет собой не более чем компьютер? Эти люди не имели никаких контактов с Пришельцами.

Эфир донес до Райнасона смешок Маннинга:

— Так они теперь для тебя люди, Ли? Или ты стал одним из них?

— Что за чертовщину вы несете?

— Ли, мой мальчик, ты рассуждаешь как старая нянюшка этих лошадиных морд. Ты соединил с ними свое сознание, ты говорил, что практически был одним из хирлайцев, когда вступал в этот контакт. И если хочешь знать мое мнение, я не очень уверен, что ты полностью освободился от их влияния. Ты до сих пор один из них!

— Это единственная причина, по которой я хочу предотвратить это убийство? — спросил Райнасон иронически.

— Ли, раз они попытались однажды восстать, они попытаются сделать это снова, — ответил Маннинг. — И мы уничтожим их прямо сейчас.

— И вы полагаете, что это понравится Совету? Полное уничтожение интеллектуальной расы, с которой впервые в истории встретилось человечество?

— Я не играю ни на публику, ни на Совет, — резко ответил Маннинг. — Но у меня есть люди, которые последовали за мной, и я буду прислушиваться к их мнению!

Райнасон растерянно уставился на микрофон.

— А вы уверены, что не боитесь толпы, которую сами же и собрали?

— Мы входим в Храм. Убирайся оттуда, Ли, или мы можем нечаянно зацепить и тебя.

— Маннинг!

— Я выключаюсь,

— Пока не надо, Маннинг. Есть еще одно обстоятельство, и тебе, сукин сын, лучше бы узнать о нем сейчас.

— Валяй быстрее, — ответил Маннинг безразличным тоном.

— Если кто-либо из твоих ребят попытается проникнуть сюда, я остановлю их сам.

Некоторое время станция хранила молчание, слышались только атмосферные разряды. Наконец Маннинг заговорил:

— Тогда считай, что это — день твоих похорон.

Послышался легкий щелчок, связь прервалась.

Райнасон сердито бросил радиостанцию. Войдя в помещение, он обнаружил, что хирлайцы все еще продолжают стоять неподвижно. Потребовалось некоторое время, чтобы его глаза привыкли к полутьме. Он нашел автопереводчик, который Мара оставила в помещении, и быстро пристроил его к Хорнгу. Глаза аборигена, тяжело двигаясь в глубоких складках глазниц, внимательно следили за его движениями.

Когда все было готово, Райнасон поднял микрофон переводчика.

— Земляне идут сюда, чтобы напасть на вас, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы помогли мне выгнать их отсюда.

Со стороны аборигена не поступило никакой ответной реакции. Спокойные глаза уставились на него как тени всего прошлого расы.

— Неужели вы до сих пор верите, что Кор — бог? Это всего лишь машина — я разговаривал через нее сам, буквально несколько минут назад! Неужели вы не понимаете это?

Через мгновение глаза Хорнга медленно закрылись и снова раскрылись, выражая, что мысль понята.

КОР БЫЛ БОГ ЗНАНИЕ. СТАРЫЕ ЛЮДИ УМЕРЛИ ДО ВРЕМЕНИ И ПЕРЕШЛИ В НЕГО. ТЕПЕРЬ КОР МЕРТВ.

— И вы все тоже можете умереть, — добавил Райнасон.

Огромный абориген сидел, не двигаясь. Его глаза отвернулись от Райнасона.

— Вы должны вступить в сражение с ними! — повторил Райнасон, хотя уже прекрасно понимал, что все его уговоры бесполезны. Хорнг не ответил, но Райнасон знал, что у него сейчас в мозгу.

НЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ.

Измученный физически и морально, Райнасон выключил автопереводчик, забыв отключить провода от Хорнга. Он вышел из Храма на колоннаду. Уже почти стемнело; темно-голубое небо Хирлая, на котором появились первые точки далеких звезд, стало почти черным. Ветер с Равнины усиливался. Райнасон взглянул на звезды, вспоминая тот день, когда Хорнг вдруг, совершенно неожиданно встал и подошел к основанию разломанной лестницы. Он смотрел тогда мимо разорванной крыши — в небо. Хирлайцы никогда не достигали звезд, но они могли добиться этого. Потребовался бог, или, вернее сказать, не вполне обоснованный закон, переданный им представителями другой разумной расы, чтобы остановить их развитие. И вот теперь пыль и ветер — все, что им осталось от былого могущества.

Райнасон слышал завывание ветра, переходящего в погребальные вопли среди колонн Храма. И внутри умирали хирлайцы. Негодяи и проходимцы завершат эту работу; хирлайцы слишком устали, чтобы жить. Под их затененными лбами лениво перекатывались грезы — грезы о прошлом. И иногда, возможно, о звездах.

За так называемым алтарем огромная и хитроумно сконструированная машина инопланетян вспыхивала огоньками, чем-то щелкала, зачем-то пульсировала — медленно, на первый взгляд даже по какому-то случайному закону, но зато беспрерывно. Чтобы просуществовать так долго, мозг должен был заниматься самоусовершенствованием, питая свои энергетические ячейки из каких-то источников, о которых Райнасон мог только догадываться, и ремонтировать при необходимости выходящие из строя ячейки. В его банках памяти заключалась память расы древних хирлайцев. Пришельцы развились тогда, когда и сама эта планета была еще молодой, пробили себе дорогу к звездам и галактикам, и со временем, когда исторические эпохи начали по какой-то неизвестной причине давить на них, сократили пределы своей экспансии и оказались в этих краевых мирах. И они умерли здесь, на этой планете, падая в пыль. «До времени», сказал Хорнг; это должно означать — до того, как хирлайцы развили в себе способность к телепатии, до периода, который охватывает их расовая память.

Но Пришельцы все же присутствуют здесь, они живут в этом огромном электронном мозге инопланетян… их наука, знание, оригинальное искусство расы, которая уже завоевывала звезды, когда человечество еще только дивилось таким явлениям, как молния и огонь. Здесь была заключена наука, способная размышлять о войне и жажде знаний как о каких-то вредных категориях, но неспособная сказать ничего определенного о том, что же полезно на самом деле. Что это — неполная наука? Или просто нормальная наука другой расы, обладавшей иной психологией? Райнасон не мог дать на это ответ.