Владимир Михайлов - Исток

Мозель отрицательно мотнул головой.

– Нечетные номера – за мной, вправо. Двигаться цепью, в пределах видимости, связь знаками, голосом – лишь в исключительных случаях. Альстер, поведешь остальных вниз по течению. Резервная рация?

– Здесь, – откликнулся Солнцев, математик, а в походе радист.

– При опасности – сигнал тревоги сиреной. В случае обнаружения – сигнал «Ко мне».

– Есть, – откликнулся Альстер так же негромко. Странно: что-то едва ли не легкомысленное послышалось командиру в его тоне. Командир внимательно посмотрел на главного энергетика – нет, меломан был серьезен. Командир двинулся первым, оставляя ручей по левую руку. Следующий, Мозель, отдалился от него, и лишь отойдя на дюжину шагов, принял левее и пошел параллельно ручью; остальные проделали тот же маневр и вскоре почти совсем растворились среди деревьев.

Первые две-три минуты владевшее людьми напряжение казалось почти непереносимым. Но время шло, а ничего не происходило, ничто не попадалось на пути – никаких следов катастрофы, столкновения, чего угодно, что свидетельствовало бы о несчастье. Командир непрерывно переводил взгляд от ручья слева – вперед и вправо, пока в поле его зрения не попадал Мозель, все нажимавший на кнопку вызова на панели рации движением, неосознаваемым, как дыхание. Затем взгляд командира шел в обратном направлении, порой задерживаясь на мгновение, пока мозг в доли секунды фиксировал и оценивал, и приходил к выводу, что нет опасности ни в старом пне, ни в разросшемся кусте, усыпанном ягодами. Минуя куст, командир машинально протянул руку – ягоды сами собой набились в горсть, и он поднес уже было ладонь ко рту, но тут же спохватился, швырнул ягоды наземь, потряс покрасневшими от сока пальцами и покосился на Мозеля, который мог заметить едва не совершившееся нарушение правил. Челюсти связиста, как показалось командиру, медленно двигались; но лучше было не уточнять, не взял ли Мозель в рот что-то, не подвергнутое предварительно исчерпывающему анализу в походной лаборатории; ее тащил за спиной Манифик, химик-органик, двигавшийся шестым в этой же цепи. Командир подумал, что расслабляющее действие планеты стремительно прогрессирует и покинуть лже-Исток надо как можно скорее. Подготовку к синтезу эргона следовало поэтому начать сразу же, как только будут найдены разведчики, не дожидаясь доставки аппаратуры.

Он подумал так и взглянул на ручей: место, где он шел сейчас, показалось ему подходящим для развертывания синтезаторов. Деревья здесь немного отступали от берега, образуя полянку, не полянку даже, а пятачок, но его хватило бы для начала. В следующий миг командир порывисто поднял руку и полушепотом произнес:

– Ко мне!

Он увидел походные комбинезоны разведчиков, сначала два, а потом и остальные, расположившиеся тесным кружком в высокой траве полянки. Комбинезоны лежали, и это было так нелепо, что сначала все сбежавшиеся на место находки решили, что лежат люди, чьи руки и лица не видны в траве. Однако, подойдя поближе, исследователи убедились в своей ошибке: лежали именно толстые, трехслойные комбинезоны, тяжелые сапоги находились неподалеку от каждого, сумки были аккуратно положены поблизости, мало того – даже небольшая походная рация стояла рядом с одной из них, бережно поставленная и даже выключенная и застегнутая. Люди, недоумевая, разошлись и, аукаясь, обошли ближайший район. Никто не отозвался, никто не показался из-за деревьев, и стало ясно, что искать придется всерьез и обстоятельно.

Со сноровкой опытных следопытов они сначала внимательно осмотрели комбинезоны и прочее. Одежда не носила никаких следов борьбы, а когда один из комбинезонов подняли с травы, никто не сдержал возгласа изумления: под ним лежало оружие – немое, чистое, не снятое с предохранителя. И все остальные излучатели оказались, как первый, спрятанными под одеждой, словно исчезнувшие позаботились укрыть их от возможной непогоды. Люди собрались в кружок и помолчали, ожидая, кто первым возьмется рассеять всеобщее недоумение.

– Да, – обронил наконец командир. – Непохоже, чтобы здесь происходила борьба. – Он еще раз огляделся, ища хотя бы малейших признаков насилия: отпечатков упершихся каблуков, сломанных веток, капель крови. Ничего этого не было, и командир запнулся, не зная, что сказать дальше.

В самом деле, что могло здесь случиться? Звери, очевидно, были ни при чем. Люди? Никаких признаков их существования обнаружено пока не было. Но пусть даже они ютились здесь, полуголые дикари; что могли они поделать с людьми космической эпохи? Напасть из засады? Но справиться с десятком разведчиков – вооруженных, одетых в непроницаемые комбинезоны, оснащенных современной связью – не могли бы и бойцы, вооруженные куда более серьезным оружием, чем луки, пращи и дротики. Но пусть бы напавшие даже поразили всех сразу. Пусть бы ухитрились сделать это столь быстро, что радист не успел послать сигнал тревоги. Пусть, наконец, ни капли крови не пролилось при этом ни на комбинезоны, ни на землю; и это можно допустить: убийство – не обязательно кровопролитие. Но если даже дикари утащили тела куда-то, зачем они сняли комбинезоны? А сняв, аккуратно сложили и положили поверх оружия? Почему не взяли, не распотрошили сумки?

– Осмотрите-ка сумки, – сказал наконец командир.

Обнаружилось, что в части походных сумок сохранилось все, чему полагалось в них быть, в других же не хватало посуды и кое-чего из продовольствия. Зато фляги с питьем исчезли, хотя питье, как заявил, принюхавшись, Манифик, было скорее всего вылито на траву. Это ничего не объясняло. Трудно было построить гипотезу.

– Может быть, – проговорил Вернер, – дикари напали на них не с дубинами? Если предположить, что гипотетические аборигены этой планеты обладают… предположим… способностью к передаче… ну, к гипнозу – скажем так, то они могли загипнотизировать наших товарищей, и те разделись и покорно пошли…

Он не закончил: ему и самому показалось уж слишком нелепым, что десять разведчиков, закаленных приключениями в разных углах достижимого космоса, прошедших все виды физической и психической тренировки, могли покорно пойти в плен или на убой, даже не попытавшись сопротивляться.

– Это из области искусства, – угрюмо сказал командир, – этим займитесь на досуге. – Тон его был обиден, но Вернер не почувствовал себя уязвленным; всем было понятно состояние капитана, потерявшего десять человек во главе со штурманом экспедиции и абсолютно не знавшим при этом, чего надо опасаться в дальнейшем. Впрочем, командир и сам почувствовал, что был чересчур резок.

– Простите, – сказал он. – Альстер, вы заметили что-нибудь… ну, необычное, подозрительное, вы понимаете?