Владимир Михайлов - Свисток, которого не слышишь

Силин не ответил. Потом сказал:

– Давай сменю повязку.

Лог кивнул. Он повернулся вместе с креслом. Силин бережно коснулся ноги оператора и стал осторожно сматывать бинт. Лог глядел поверх его головы.

– Ну, как ты, отошел? – спросил он погодя.

Не поднимая головы, Силин пожал плечами.

– И пусть никто не ждет ни лавров, ни награды, – проговорил Лог словно про себя. – Но чего-то ждать нужно.

– Больно? – спросил Силин.

– Да ну, – отмахнулся Лог. – Бывает хуже.

Силин засопел, накладывая повязку. Потом заметил:

– Если копить, так уж друзей. А тут…

– Ладно! – резко сказал Лог. – Поплачь еще.

Силин умолк.

– Ну, все, – промолвил он через минуту и бережно опустил ногу товарища на пол. Встал и в нерешительности постоял, потом спросил: – Есть хочешь?

– Нет, неохота, сестричка, – сказал Лог. – А чего мне охота, того вы, сестричка, дать мне не можете в силу того, что вы вовсе и не сестричка, а здоровый и трусливый мужик. Мысль понятна?

– Значит… – нерешительно начал Силин.

– Значит, надо идти за Листом.

Силин молчал, глядя в пол.

– Да разозлись ты! – крикнул Лог. – Ломай себя, ломай! Ты же был человеком и играл в футбол! Или – ей-богу, не видать тебе ее на Земле! Клянусь! Сделаю по-своему! Рассказать, как?

– Сейчас я тебе… – пробормотал Силин, сжимая кулаки.

– Испугал! Я и на одной ноге тебе всыплю! Этой ногой я тебе, детка, забил в тот раз гол. Забил, и ничего ты с этим не поделаешь!

– Иди к черту! – зло бросил Силин, резко повернулся и вышел.

Наверху он оделся; движения были отработаны до автоматизма, думать об их последовательности не приходилось; включать ничего не надо было – все системы скафандра оживали, как только закрывался замок, и выключить их, пока человек находился в скафандре, было бы не под силу, как изрек однажды оператор связи, даже великому Муллавайоху, богу дальних трасс. Выходить из корабля было очень страшно, но Силин все же ступил в кабину лифта и нажал кнопку.

Когда кабина остановилась внизу и дверь распахнулась, Силин зажмурился, словно от неожиданной вспышки. Он успел забыть о звездах, а они все взлетали и падали вокруг корабля, возникали в скалах, проносились по их поверхности и исчезали. Звездный дождь шел, и можно было ожидать, что пространство в один прекрасный миг выйдет из берегов и звезды затопят все вокруг. Силин потоптался около лифта, потом шагнул вперед – отчаянно, как человек бросается в ледяную воду.

Поиски оказались недолгими. Лист сидел на невысоком уступе скалы, прислонившись к ней спиной, голова его в шлеме была откинута, глаза закрыты. Казалось, он спал, но Силин знал, что это не так.

С трудом он взвалил Листа на плечи; груз оказался не из легких. То, что раньше звалось Дятлом, – такова была традиционная кличка надпространственников, по названию их орудия, – послушно изогнулось: в обогреваемых скафандрах тела коченели медленно, да к тому же всего час с небольшим назад Лист был жив. Силин тяжело зашагал обратно. Страх еще не оставил его, но, идя с ношей на плечах, боцман был вынужден очень внимательно следить за дорогой, и бояться не оставалось времени. За поворотом он увидел корабль, но даже не попытался ускорить шаг.

Возле лифта стоял Лог. Завидев Силина, он, хромая, заторопился навстречу. Последние двадцать метров они несли Листа вдвоем. Кабина была тесна; тело надпространственника пришлось не положить, а прислонить в углу и поддерживать – каждому со своей стороны. После остановки они вынесли Листа из кабины, миновали тамбур, положили тело на пол, разделись и понесли скафандр с мертвецом по правому коридору – и вниз. Следующая передышка наступила перед широкой двустворчатой дверью. Силин вытер пот. Лог, переведя дыхание, отворил дверь. Силин мотнул головой и сделал шаг назад.

– Ну? – резко окликнул его Лог. – Что я, один понесу, что ли?

Слабый свет озарял просторное низкое помещение. Трюм номер два был освобожден от обычного груза. Только девять скафандров лежало в нем – рядом, один к одному, словно саркофаги на братском кладбище властителей Фив, если бы такое существовало… Руки в перчатках были сложены на груди, шлемы из поляризованного пластика извне выглядели черными, сквозь них, к счастью, уже нельзя было различить ничего.

Силин и Лог внесли десятый скафандр и положили слева, рядом с остальными. Светлый шлем быстро темнел, черты лица надпространственника делались все более неопределенными. Вскоре рассмотреть их стало совсем невозможно.

– Когда-то в таких случаях читали молитву, – проговорил Лог.

– Да.

– Глупо, разумный брат мой. И все же чего-то не хватает. Тебе не кажется?

– Мне их не хватает, – с трудом вытолкнул Силин.

– Да вот они, – сказал Лог. – Все тут.

Он опустился на колени рядом с Листом, нашарил выключатель замка. Грудь скафандра медленно раскрылась. Лог попытался нащупать сердце, потом поднялся:

– Попробуй ты, как знать…

Сморщившись, Силин замотал головой.

– Не бойся, – подбодрил Лог. – Он не укусит.

Странно говорил Лог о покойных друзьях: без уважения, приличествующего перед лицом смерти. Силин укоризненно взглянул на оператора связи. Лог выдержал его взгляд.

– Смерть, как произведение искусства, – сказал он, как бы оправдываясь. – Она впечатляет в единственном экземпляре и не терпит конвейера. Серийная смерть более не потрясает. Правда?

Силин не ответил. Пересилив себя, он опустился на колено. Тело Листа было еще теплым, но сердце не билось. Силин торопливо встал, пряча руку за спину, словно стыдился показать ее. Неожиданно он не то всхлипнул, не то коротко рассмеялся.

– Ты что?

– Значит, и я не произведу на тебя впечатления?

– Игра не кончена, – сказал Лог. – Аллах любит лошадей и нас с тобой. С нами ничего не случится, я ведь говорил тебе?

– Ну, говорил…

– Но ты не веришь, да? Тебе нужно чудо? Хочешь, чтобы я, как некто раньше, воскресил Лазаря?

– Кого?

– И это мне под силу, – серьезно сказал Лог. – Одного человека я могу воскресить, мне дана такая власть. Ты выберешь – кого, или предоставишь мне?

Силин смотрел на него, не зная, улыбнуться или испугаться.

– Ладно, – кивнул Лог. – Я выберу сам. Побудь здесь, я вернусь.

Он вышел быстро, несмотря на хромоту, и Силин не успел удержать его. Он кинулся было вслед, но странное чувство заставило его остановиться, как будто кто-то сзади вдруг опустил руку на его плечо.

Силин резко обернулся. Ничто не изменилось в трюме: все так же тлели светильники, вдоль переборок висели амортизаторы, струбцины – все принадлежности для крепления груза в пути. Десять скафандров по-прежнему лежали; от первых четырех справа тянулись черные фидеры, подключенные к сети контроля экипажа. Кродер, биотектор, истово веривший в свои автоматы, искренне надеялся, что биокибы, может быть, найдут причины гибели людей, выкопав похожее в своей богатой памяти, и сообщат, чего следует остерегаться. Но автоматы никак не реагировали, сам Кродер выбыл пятым, и его уже не стали подключать, а тех, кто умер позже, – тем более. Силин помедлил немного, пытаясь понять, нужно ли отсоединить фидеры, или, напротив, включить в сеть контроля и все остальные: боцманское чувство порядка требовало единообразия. Наконец, он решил включить.