Николай Томан - Исчезновение Дмитрия Астрова

Джафаров, улыбаясь, легонько толкнул меня локтем под бок и прошептал:

— Понимаете теперь, зачем вы здесь были нужны?

Самед Мамедов вдохновлялся все больше и больше. Размахивая руками, он чуть не сбросил с трибуны стакан с водой.

— Наше азербайджанское солнце, — говорил он, — может, оказывается, честно работать на наши азербайджанские колхозы. Фрукты нам сушить надо? Пожалуйста, солнце это сделает, для этого есть солнечные сушилки. Вода нужна для бани? Есть, оказывается, и солнечная баня, самая дешевая на свете. Кипяток нужен для чайханы? Пожалуйста: солнечные кипятильники имеются. Плов сварить нужно? Опять солнце поможет: солнечная кухня существует. Заморозить мясо или рыбу? Солнце холод сделает. Холодильник солнечный ученые люди придумали. Разве это не чудеса?

Самед Мамедов торопливым движением застегнул ворот гимнастерки, будто ему сразу вдруг стало холодно. Обведя всех торжествующим взглядом, он продолжал:

— Но это не все. Солнце может дать нам электрический свет в каждом доме своя электростанция будет. Установят на крыше специальные батареи, напитаются они днем солнцем, а ночью электрический свет будет. Вот, оказывается, какая сила в солнце. И ученые наши заставят эту силу служить нам. Они приручают дикое наше солнце. В уздечке оно будет теперь ходить, как добрый золотой ишак.

Слушатели довольно улыбались. Речь Самеда Мамедова им понравилась. Какой-то старичок возбужденно воскликнул:

— Хороший ишак в хозяйстве всегда нужен!

Два дня спустя, когда мы возвращались к себе на базу, нас в пути захватил ураган. Совещание окончилось еще позавчера, но Сарычев заезжал к своей семье, и я вынужден был задержаться из-за этого на лишние сутки. Едва мы выехали за город, как небо над нами быстро заволокло тучами. Частыми яркими вспышками сверкали молнии, за которыми тотчас же следовал сухой треск грозовых разрядов, словно кто-то совсем рядом сбрасывал бомбы, пытаясь подбить нашу машину.

Горы, обычно хорошо видные, затянуло густой, непроглядной синевой. Ветер бушевал со страшной силой. Казалось, вот-вот оторвет он нашу машину от шоссе и швырнет в сторону. А шофер, не сбавляя газа, все несся вперед, будто хотел обогнать бурю.

— Может быть, переждем ураган? — не оборачиваясь ко мне, спросил Сарычев.

— Чего пережидать? — удивился я. — Такая буря может беды натворить на базе. Спешить нужно…

В это время на крутом повороте шоссе сильный порыв ветра обрушился на нашу машину и поставил ее поперек дороги» Сарычев ударился головой о лобовое стекло и, ругаясь, воскликнул:

— Стоп! Никуда больше не поедем.

Он приказал шоферу остановиться, сердито распахнул дверцу и вылез из машины.

— Перепугался начальник, — усмехаясь, негромко произнес шофер.

Я вышел из машины вслед за Сарычевым и, нагнав его, заявил решительно:

— Вы можете оставаться здесь и пережидать бурю, это дело ваше, а мне позвольте ехать на базу.

Не отвечая на мой вопрос, Сарычев крикнул шоферу:

— Асмар, отведи машину в надежное место!

— Нет тут надежного места, Антон Кириллович, — ответил Асмар. — Вперед нужно ехать. Километров через пять поселок будет.

Сарычев плюнул с досады и вернулся к машине.

— Только ты не гони так, Асмар, — оказал он строго и повернулся, наконец, ко мне: — Куда вы торопитесь, Евгений Николаевич?

— Я тороплюсь на нашу базу, Антон Кириллович, да и вам не мешало бы поторопиться. Надеюсь, после этого совещания вы поняли, чего ждут от нас колхозы? Разве не ясно теперь, что самая главная, я бы даже сказал, священная наша задача — всеми средствами помочь местным колхозам?

— У нас пока нет таких средств, — буркнул Сарычев.

— Нет есть, Антон Кириллович, — горячо возразил я. — Это ведь признано комиссией.

— Да что вы на каждом слове обращаетесь к авторитету этой комиссии? — вспылил Сарычев, повернув ко мне бледное, злое лицо. — Не потому ли, что она вынесла решение в вашу пользу?

Кровь бросилась мне в голову, но, сдержавшись, я произнес почти спокойно:

— Меня не выведут из терпения ваши оскорбления, Антон Кириллович, не в личных интересах теперь дело. Нужно помочь колхозу, готовящему первосортные семена для хлопководческих районов Азербайджана.

— Помочь! — нелепо всплеснув руками, воскликнул Сарычев. — Чем помочь? Да ведь это съест все средства, отпущенные нам на экспериментальные работы. Нельзя, Евгений Николаевич, в погоне за собственным успехом губить большое дело товарища. Я ведь вынужден буду прекратить, все работы над усовершенствованием фотоэлектрических батарей Астрова.

Увлеченные спором, мы почти не обращали внимания на то, что делается за стеклами нашей машины, которая в это время неожиданно остановилась.

— Что такое? — заворчал было Сарычев, но и без ответа шофера все было ясно. Впереди все видимое пространство шоссе было залито водой.

— Что за наваждение такое? — удивленно спросил Сарычев.

— Не наваждение, а форменное наводнение, — засмеялся Асмар. — Ливень был в горах, и река, через которую мы должны переезжать, разлилась. Теперь нужно ждать, пока войдет в норму.

Асмар отвел в сторону машину и заглушил мотор.

Постепенно, однако, ветер начал опадать. Он не сотрясал уже с такой яростью нашу машину, и мы могли спокойно укрыться за ее подветренной стороной. Антон Кириллович попытался продолжить начатый в машине разговор, но я отмалчивался, так как прямых вопросов мне не задавалось.

Вскоре Асмар, все время наблюдавший за рекой, весело крикнул нам:

— Нагулялась река, домой пошла! Минут через двадцать ехать можно.

Вода, в самом деле, стала медленно отползать, оставляя позади себя нервно вздрагивающие лужицы в выбоинах шоссе. Ветер дул теперь редкими порывами, очищая небо от беспорядочно бегущих облаков.

— Ну, как — поехали? — спросил Асмар.

— Поехали, — неохотно, ответил Сарычев.

Подъезжая к экспериментальной базе, еще издали заметили мы на сером фоне горных хребтов ослепительное сверкание огромной зеркальной чаши моего солнечного параболоида, высоко поднятого над землей массивной железобетонной колонной.

Меня, однако, на этот раз не обрадовало, а обеспокоило сияние параболоида. Он был неисправен, когда я уезжал на совещание. Нужно было усовершенствовать кое-что в его поворотном механизме, поэтому я перекрыл питающие его гелиокотел водяные трубы и дефокусировал зеркала. Почему же теперь находились они в фокусе? Бурей, может быть, сорвало тормоз, и они автоматически повернулись к солнцу? Но ведь тогда мог расплавиться гелиокотел…

Сарычев спросил меня о чем-то, но я был так взволнован, что не понял даже, о чем он меня спрашивал. Сердце сжалось тревожно от предчувствия беды.