Александр Абердин - Космический Ганфайтер

С этого момента Николай полностью перебрался в ангар и обустроил в нём себе спальное место. К корабельным столовым и ресторанам он даже не подходил, питаясь исключительно солдатскими сухпайками, чем окончательно разозлил командира крейсера и тот очень жалел, что не отравил врага своего племянника в первый же день. Теперь об этом он уже не мог даже и мечтать. Через две с половиной недели, за которые с борта крейсера на патрулирование не вылетела ни одна эскадрилья, обстановка на крейсере постепенно пришла в норму. Николай буквально по винтику разобрал весь корабль, снял с него главную ходовую турбину и обе вспомогательные, после чего форсировал все три, воспользовавшись тем, что на складах имелись все необходимые узлы и детали. Он даже не поленился разогнать термоядерный реактор до максимальной мощности и установил на борту меча вспомогательный, на что инженер-полковник смотрел с благоговейным ужасом, но самое страшное началось тогда, когда Ник Сильвер принялся не спеша разбирать и собирать заново ракеты, но напугало всех до икоты то, что он мудрил и над их термоядерными боеголовками, ставя на них какие-то дополнительные блоки, опечатанные имперскими техническими инспекторами.

Принц Конде-старший понимал, что с каждым новым днём меч бортовой номер двадцать девять превращается в какую-то ужасную машину убийства и разрушения, но ничего не мог поделать. Самое паршивое для него заключалось в том, что даже серые паучихи вместе со своими паучатами не могли определить, какими будут технические характеристики этого меча. На всякий случай паучихи тоже принялись пересыпать свои мечи и на главной взлётно-посадочной палубе теперь стоял жуткий гвалт. Николай заблаговременно сволок в свой ангар все нужные ему детали и поэтому даже не выходил из ангара. Поскольку паучихи спохватились слишком поздно, они могли не успеть пересыпать свои мечи и увеличить их мощность ко времени первого патрульного полёта Ника Сильвера, а ему ничего не стоило улететь с борта «Эксплараториуса» в одиночку, найти в открытом космосе если не энергонов, то какого-нибудь пирата, уничтожить его посудину и тогда он сумеет благополучно завершить патрульную практику и смыться на ближайшую базу.

Поэтому принц Конде-старший решил подстраховаться и пойти ва-банк, а потому в одно прекрасное утро он заявился в ангар вместе с племянником, поднялся на эстакаду и принялся наблюдать сверху за тем, как Николай ставит на место пусковые установки ракет, снаряженные модернизированными ракетами. Вместе с Августом он минут тридцать наблюдал за его работой, а потом громко крикнул:

— Командор, сделайте перерыв, поднимитесь к нам!

Николай выключил роботизированный подъёмный механизм, выбрался из меча и спустился на палубу ангара, но подниматься наверх не стал и крикнул снизу:

— Ваше высочество, лучше вы спускайтесь вниз, а то не приведи господи голова закружится. Ну, у с вами-то скорее всего ничего не случится, а вот у Августа бывают головокружения, которые приводят к неожиданным падениям.

Принц Конде-старший, прекрасно поняв намёк, зло сверкнул глазами и спустился с эстакады. Стараясь не выдавать своего гнева, он сказал довольно миролюбивым тоном:

— Пора бы вам и передохнуть немного, командор. Не хотите ли немного размяться? Вы, как я слышал, прекрасный боец и мне хочется поучиться у вас чему-либо полезному. Приглашаю вас на спортивный поединок. Сразимся налегке. Никаких дубинок, боевых шестов и гладиусов. Одними голыми руками попробуем друг друга на прочность. Согласны?

— Нет, не согласен, ваше высочество. — С улыбкой ответил Николай — Вы принц, а вступать с вами в поединок будет примерно то же самое, что напасть на беременную женщину или ребёнка и я вовсе не хочу схлопотать за это двадцать пять лет каторги.

У принца остекленели глаза и он судорожно сглотнул слюну, собираясь заорать, но взял себя в руки, громко расхохотался и весёлым голосом воскликнул:

— Да, полноте вам, командор! Мы с вами равны в чинах и как старшие офицеры можем подать пример тем, кто младше нас по званию, но хочет сделать хорошую карьеру.

— О, нет, ваше высочества! — Так же весело смеясь ответил принцу Николай — Звания у нас одинаковые, а вот положение в обществе разное. Вы принц крови, а я потомок казака, которому за храбрость было пожаловано императором дворянство, но если вы действительно хотите преподать урок своим парням, то давайте сделаем так, на вас будет дуритовый защитный костюм для спортивных состязаний и лёгкие перчатки, а я буду выступать так, как привык, выйду на ковёр в своих портках и по пояс голый. Ни одной фриледи, кроме хойниро, на борту «Эксплараториуса» нет и потому я не смогу оскорбить чьих-то тонких чувств. Правда, перед этим я хотел бы посетить корабельный госпиталь и хорошенько его осмотреть, есть ли в нём всё необходимое, чтобы человеку получившему тяжелую травму была вовремя оказана первая помощь. Дурит дуритом, но мне не хотелось бы оказаться на скамье подсудимых будучи обвинённым в убийстве принца крови, пусть даже и по неосторожности. Ну, и ещё, ваше величество, я хочу, чтобы вы настрочили письменный приказ относительно этого поединка — вы приказываете мне провести с вами показательный бой в спортивном стиле и принимаете на себе ответственность за все возможные травмы, которые вы, возможно, в этом поединке получите. Честное слов, я постараюсь не причинять вам никакого вреда, хотя и буду драться с вами в полную, так сказать, силу.

На лице принца не дрогнул ни один мускул, когда он сказал, с улыбкой окатив Ника Сильвера ледяным презрением:

— Похвальное благородство и уважение к древней крови, командор. Может быть тогда и вы облачитесь в дурит?

Николай улыбнулся и многозначительно ответил:

— Может быть, ваше высочество, а сейчас позвольте мне переодеться, после чего мы посетим корабельный госпиталь.

Ник Сильвер зашел в свою импровизированную каюту и вышел оттуда в чёрном спортивном кимоно и деревянных японских гэта на босу ногу. Его лоб закрывала широкая чёрная дуритовая повязка. Вежливо поклонившись, он предложил гостям первым выйти из ангара и загрохотал вслед за ними по стальным плитам своими деревяшками. В госпитале он принялся дотошно расспрашивать главного врача, чем тот пользует раненых и какую реанимационную аппаратуру имеет, словно собирался перекалечить весь экипаж крейсера, переломав всем кости. Когда они, наконец, добрались до спортивного зала, там уже собралось чуть более полутора сотен зевак, это были почти одни только рианонцы, и среди них крутилось три паучихи со своими паучатами. Принц, весело поприветствовав всех, немедленно удалился и старшие офицеры принялись громко гадать вслух, во что именно их командир превратит самоуверенного курсанта.