Александр Бушков - Страна, о которой знали все

Зато полковник Мтанга Мукиели, глава повстанцев, – да, это был парень что надо! Он обеими руками голосовал за развитие частного капитала, денационализацию промышленности и сотрудничество с транснациональными корпорациями, он хоть сейчас готов был установить дипломатические отношения с Преторией, он терпеть не мог обоих Кастро и всех сандинистов. Оставалось только жалеть, что его не существует, – такой парень чертовски пригодился бы нам в Африке, где мы, увы, не могли похвастать подобными приобретениями.

Назавтра с утра за мной приехала машина Райли и отвезла в какое-то здание. Там в огромном холле суетились репортеры, ездили взад-вперед телекамеры, устанавливали юпитеры, тянули провода, подключали микрофоны, а посередине восседал Тэд Райли и благожелательно улыбался этому сброду. Пока я занимал место позади таблички «подполк. Грэм», какой-то шустрый малый выскочил вперед и заорал:

– Тэд, каковы перспективы повстанческого движения?

– Расчешут всех, – сказал Тэд. Выдержки из стенограммы пресс-конференции. К. Гулби (Ай-Эй-Ви). Генерал, я не припомню, чтобы мне прежде приходилось слышать что-либо о Гванеронии…

Райли. Ничего удивительного, Кен. Гванерония – новое название страны, установленное прокоммунистическим режимом после прихода к власти. Раньше она называлась… совершенно иначе. Кроме того, Букира давно закрыл границы страны для корреспондентов из стран свободного мира.

М. Уоларт (Сентрал Кроникл). Почему он это сделал?

Райли. По нашим данным, там был установлен жесточайший режим красного террора. Были уничтожены тысячи людей, вся вина которых состояла в том, что они были сторонниками западной демократии – в полном несоответствии с террористически-подрывными лозунгами Маркса.

Д. Гренди (Эн-Ай-Эй). Каков размах повстанческого движения?

Райли. Грандиозный.

М. Уоларт. Что вы можете сказать о полковнике Мукиели?

Райли. Я не знаком с ним лично, но могу вас заверить, что это в высшей степени благородный человек, подлинный защитник свободы и демократии.

Н. Лентингтон. (Ивнинг пост ревью). Какие меры принимаются нами для оказания помощи дружественному нам народно-освободительному движению?

Райли. В настоящее время вопрос изучается компетентными лицами, и нет сомнений, что помощь будет оказана своевременно и в должном размере.

Н. Льюк (Бест иллюстрейтед). Есть ли там наши люди?

Грэм. Да, мы имеем там своих людей. Это честные, добросовестные, опытные работники, мы на них полностью полагаемся. Информацию мы получаем разностороннюю и своевременную.

Е. Чезмен. (Сатурдей геральд). Могут ли наши войска высадиться в Гванеронии?

Райли. Если об этом нас попросит правительство национального освобождения.

О. Чезмен. А вы не боитесь, что там им будет столь же неуютно, как в некоторых других местах?

Райли. Молодой человек, вы, я вижу, не патриот. Не хочу я с вами разговаривать.

У. Тилбер (Ди-Эйч-Ай). Какова в будущем судьба нефтяных месторождений Гванеронии?

Райли. Наш друг Мтанга Мукиели пригласил принять участие в их разработке компанию «Баксос ойл лимитед».

– Ну, как? – весело спросил меня Райли, когда мы ехали в управление.

– Великолепно, – сказал я.

– Обыденно, – поправил он. – Я не сказал ничего нового, все это талдычили до меня, разве что применительно к другим странам и другим событиям.

– Но почему тебе пришло в голову припутать именно «Баксос»?

– Потому что именно ее ребятам первым пришло в голову отозвать меня в уголок, – он протянул мне чек. – Твоя доля, ровно половина. Курочка начинает нести золотые яички. По справедливости, следовало бы подбросить и резиденту.

– Куда ты его дел?

– Как и собирался, на нашу виллу в лесу, на «Игрек». Там у него есть все, что необходимо для плодотворной работы на благо нации, – вдоволь виски, смазливенькая горничная и парочка надежных сторожей. Что ты вздыхаешь?

– Я подумал, как обрадуется тетушка Эмилия, когда узнает, что Бэйб стал героем-резидентом.

– Я обязательно напишу ей теплое письмо, – заверил Райли. – Не будь ее наследства и ее Бэйба, мы с тобой продолжали бы тихо корпеть над скучными сводками. Да, кстати, собирайся. Тебе предстоит дальнее странствие. «За цыганской звездой кочевой на закат, где дрожат паруса и глаза глядят с бесприютной тоской в пламенеющие небеса…» Словом, в Гванеронию. Повезешь туда репортеров.

– Почему я?

– А какая разница? Не беспокойся, все уже подготовлено, спектакль мы им устроим на славу…

Проведенная под моим личным руководством операция «Репортер» прошла без всяких осложнений, оправдала все затраты и произвела наилучшее впечатление. Двадцать пять репортеров и телеоператоров погрузили в военно-транспортный самолет без окон. Время, достаточное для перелета через океан, он провел в воздухе, выписывая над страной гигантские восьмерки. После приземления журналистов погрузили в бронетранспортеры и миль десять везли по ухабистой немощеной дороге, петлявшей среди унылых голых холмов – ландшафт этот с таким же успехом мог принадлежать и Африке (впрочем, для пущего правдоподобия мы установили в нескольких местах у самого горизонта чучела жирафов и зебр). Время от времени по сторонам дороги взрывались небольшие заряды, а в одном месте взорам журналистов предстала пылающая деревня, безжалостно сожженная, как выяснилось, правительственными войсками.

Наконец бронетранспортеры остановились на вершине холма, и журналисты получили возможность любоваться захватывающим батальным зрелищем – внизу, в долине, рота повстанцев Фронта демократического движения штурмовала форт, занятый правительственными войсками. Выглядело это впечатляюще, шуму было много – строчили пулеметы, звонко частили автоматические пушки, возле самого холма взорвались два заранее заложенных фугаса, имитировавших шальные снаряды. Лязгал гусеницами и палил по наступающим правительственный танк. Под занавес над полем боя появился вертолет Фронта и сбросил напалмовые бомбы на форт, где стояли дистанционно управляемые пулеметы и лежали несколько позаимствованных в морге безродных, а потому невостребованных покойников, изображавших павших защитников прогнившего режима.

Репортеры были в восторге. После боя им была предоставлена возможность побеседовать с представителями обеих сражающихся сторон («правительственный» танк поджег изнутри его же экипаж, потом выскочил и сдался в плен). Пленные много и охотно рассказывали о тяготах своей службы, о палочной дисциплине, введенной коммунистическими советниками, о моральных терзаниях, которые они, пленные, испытывали, сражаясь против повстанцев, и в заключение поголовно выразили пламенное желание вступить в ряды Фронта и сражаться до победы.