На суше и на море - На суше и на море. Выпуск 3 (1962 г.)

Далеко внизу Камилл увидел своих операторов, растерянно бегавших среди приборов. Потом его ослепила вспышка розового света. Точно вопль о помощи, в зенит опять вонзился столб излучения. Они с Леонидом были внутри него. Камилл чувствовал, что находится в какой-то странной среде - без тяжести, но и без парения. «Силовое поле этого автомата»,-подумал ученый. Под ногами он ощущал что-то упругое, но неподатливое. Вокруг смутно мельтешили неясные контуры: сложные переплетения гибких проводников, внутри которых розовели мириады шариков и бусинок, вроде зерен хлорофилла; узорчатые схемы, пронизываемые искрами беззвучных разрядов; закрученные в спирали и клубки непонятные детали, непрестанно менявшие свой цвет и форму. Все, вместе взятое, производило впечатление живого организма. Справа, на уровне плеч Камилла, пульсировал ребристый фиолетовый шар.

– Биокибернетическая схема,- прошептал Камилл, удивляясь, что безнаказанно стоит на этих жизнеподобных конструкциях и никуда не падает. - Какая странная и совершенная… - Его голос потонул в мощной мелодии, испускаемой биомеханизмами.

«Черепаха» уже поднялась на высоту ближайших гор, преследуемая несколькими гравипланами. Но они вскоре отстали, исчерпав свой потолок.

А Леонид быстро ползал среди странных конструкций, разыскивая погибшего Теранги: «Где он?… Или ничего не осталось, кроме горстки пепла?…» Вдруг на фоне то возникающих, то пропадающих схем он увидел внизу, у себя под ногами, смутную фигуру. Он прыгнул в просвет между двумя невидимыми, но осязаемыми волноводами и медленно упал метра на два вниз, на «дно» аппарата. Теранги, исхудавший до неузнаваемости, лежал ничком, подвернув голову. Губы у него почернели и растрескались. Он был жив, но без сознания и тихо бредил. Рядом валялся портативный баллончик с тонизирующим напитком «Нектар». Леонид схватил его, открыл - баллон был пуст. Леонид понял, что Теранги смог прожить без пищи двенадцать дней лишь благодаря «Нектару». Видимо, Теранги расходовал его очень бережно-буквально по каплям. Леонид осторожно перевернул друга на спину, достал свой баллон с «Нектаром», разжал зубы Теранги и влил ему в рот несколько капель. Тот судорожно глотнул, открыл глаза, прошептал:

– Пить… Воды.

Он дал ему выпить несколько глотков. Теранги пришел в себя и стал что-то говорить шепотом, выразительно глядя на Леонида. Приблизив ухо к его губам, Леонид едва расслышал прерывистые фразы:

– Держался восемь дней… кармане блокнот… Там схемы… Возьми…

Леонид разыскал блокнот и долго карабкался наверх, к Камиллу, преодолевая какое-то непонятное сопротивление конструкций: они словно тянули его вниз.

Камилл метался среди зыбких линий, угадывая в них электронные схемы, но не мог до конца понять, что это такое.

Облитый кровавым светом излучения, он показался Леониду мифическим марсианином, управляющим подвластными ему механизмами.

– Вот… - Задыхаясь от напряжения, Леонид упал у его ног. - Это записи Теранги… Схема. Они помогут тебе.

Камилл обернулся, выхватил у него из рук блокнот. Ученый не удивился, не стал ни о чем расспрашивать: не до этого было. Камилл быстро листал блокнот, и его мощный ум мгновенно постигал схемы и записи Теранги. Для Камилла они были лучом маяка, блеснувшим в океане кибернетических гипотез.

Мелодия, издаваемая «черепахой», усилилась: аппарат явно набирал скорость. Леонид, так и оставшись лежать на «полу», случайно взглянул вверх, вдоль розового столба. И снова его глаза увидели в неизмеримой дали, куда уходил луч света, кусочек иного, прекрасного мира. Неземная мелодия захватила его с новой силой. Он растворился в ней, подобно лепестку цветка в ночном мраке, ощутил себя легким дуновением ветерка, плывущего в бесконечность…

– Камилл… Камилл… Смотри.

Рука Леонида поднялась и бессильно опустилась…Белые, как жасмин, прозрачные колонны сгустились, приблизились; возник обширный зал, причудливые аппараты, и в ореоле полудужий из розоватого металла - крупная голова… лицо, которое Леонид не смог бы описать. Чьи-то глаза, бесконечно внимательные, недоумевающие, тревожные, встретились с его глазами. На мгновение у Леонида остановилось сердце… Сжались бездны пространства, исчезло время… Он слился, воссоединился с далеким собратом по разуму и стоял теперь на Nunc Stans, на неподвижной точке настоящего, не озираясь на прошлое, не ожидая будущего. Не разорванное на ДО и ПОСЛЕ содержание бытия приобрело для него ясный и неожиданно простой смысл, как тождественное уравнение, как одна логическая самоочевидная истина…

А мозг Камилла напряженно работал, сравнивая схемы Теранги с бесчисленным множеством земных кибернетических цепей, отложившихся в его необъятной памяти за годы научных исканий. Почти интуитивно Камилл заключил, что пульсирующая ребристая сфера и есть тот самый узел, остановка которого может парализовать «черепаху». Некоторое время он колебался, вглядываясь в полупрозрачное облако пульсаций, и вдруг быстрым движением погрузил в него руку, вооруженную кибернетической иглой, которую захватил еще с Нукухивы,- словно чувствовал, что она может понадобиться. Разомкнулись сердцеобразные фиолетовые плоскости. Ребристая сфера тотчас опала, медленно трепеща, словно умирающая рыба-Мелодия резко пошла на убыль. Глаза, к беспредельной мудрости которых припал Леонид, потускнели, задрожали, расплылись. Он пришел в себя и увидел Камилла, его пальцы, погруженные в сферу. Еще какой-то миг в душе Леонида жила бесконечная тоска, сожаление по утраченному видению - он готов был созерцать эти глаза вечно. Но он видел, что Камилл конвульсивно содрогается, пронзаемый разрядами. Над головой ученого билось синее пламя.

– Что ты делаешь?! Не надо!… Подожди! - вскрикнул Леонид и, вскочив на ноги, бросился к сфере. С трудом оторвал от нее Камилла, потом мощным усилием разорвал податливое вещество сферы. И тут голубовато-белое покрывало окутало руки Леонида, перебросилось на туловище, ноги… С глухим стоном он упал навзничь.

С земли увидели, как розовый столб, нижний край которого уже поднялся до уровня самых высоких вершин, вдруг побледнел, угас, хотя кристально чистая мелодия еще звонко отдавалась в теснинах скал. Потом в вышине загорелась ослепительная звездочка, тотчас потухла, и что-то большое, темное начало стремительно падать вниз.

– Скорей!… - раздалось несколько голосов. - Спасайте их!…

Гравипланы быстро взмыли ввысь…

«Черепаху» удалось подхватить сетью буквально в последнюю минуту. Когда подбежали операторы, Камилл с искаженным от боли лицом - у него были сожжены волосы - шагнул навстречу, держа на руках Леонида.

…Колеблемые легким ветерком, шелестели листья кокосовых пальм. Где-то рядом раздавалась пушечная пальба океанского прибоя. Леонид открыл глаза и увидел прекрасное лицо Уны, склонившейся над ним. Потом он заметил поодаль, в шезлонге, Теранги, сосредоточенно изучавшего показания киберодиагноста, от которого к Леониду тянулись густые пучки проводников.