Айзек Азимов - Такой прекрасный день

— Где ты был, Ричард?

И затем, прежде чем начать причитать о бессовестных, ветреных сыновьях и о матерях с разбитыми сердцами, она более внимательно оглядела его и охнула от ужаса.

Потом прошептала:

— Ты был на улице.

Ее сын посмотрел на свои запыленные ботинки (без галош), на пятнышки грязи на локтях, на чуть порванную рубашку. Он сказал:

— Черт возьми, мам, я просто подумал, что мне… — и умолк.

Миссис Хэншоу спросила:

— Что-нибудь случилось со школьной дверью ?

— Нет, мам.

— Ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума, волнуясь из-за тебя? — она тщетно ожидала ответа. — Ну что ж, поговорим после. Сейчас ты примешь ванну, а вся твоя одежда до последней ниточки будет выброшена. Робот!

Но робот уже отреагировал на фразу «примешь ванну» и приступил к необходимым действиям.

— Ботинки сними здесь, — сказала миссис Хэншоу, — и отправляйся за роботом.

Ричард выполнил приказание с таким обиженным видом, который был красноречивее любых многословных протестов.

Миссис Хэншоу подобрала двумя пальцами запачканные ботинки и бросила их в мусоропровод, который недовольно заурчал от этой неожиданной нагрузки. Она тщательно обтерла руки бумажным платком и отправила его вслед за ботинками.

Она не села ужинать с Ричардом, а позволила ему есть в компании робота. Это, думала она, будет свидетельством ее неудовольствия и окажет большее воздействие, чем любой упрек или наказание. Так он скорее поймет, что поступил неправильно. Ричард, говорила она часто себе, очень чувствительный мальчик.

Но перед сном миссис Хэншоу зашла к сыну. Она улыбнулась и заговорила нежным голосом. Ей казалось, что так будет лучше: в наказании необходим соблюдать меру.

Она спросила:

— Что произошло сегодня, мальчик Дики? — так она его называла еще в то время, когда он был малышом, и сейчас сама чуть не прослезилась от умиления.

Но Ричард отвернулся, а голос его был упрям и холоден.

— Мне просто не хочется проходить через эти проклятые двери , мам.

— Но почему?

Он пошевелил руками под тонкими простынями (дезинфицированными, конечно, менявшимися каждое утро) и сказал:

— Они мне не нравятся, вот и все.

— Но в таком случае как же ты собираешься ходить в школу, Дики?

— Буду рано вставать, — пробормотал он.

— Но в дверях нет ничего плохого.

— Не нравятся они мне. — Он так и не посмотрел на мать. В отчаянии она сказала:

— Ну, спи спокойно, а утром тебе будет лучше.

Она поцеловала его и вышла, на мгновение прервав фотоэлектрический луч: свет в комнате погас.

В эту ночь миссис Хэншоу никак не могла уснуть. И почему это Дики вдруг невзлюбил двери ? Раньше они его никогда не беспокоили. Ну, конечно же, утром сломалась дверь , но это должно бы заставить его еще больше ценить это современное средство передвижения.

Дики вел себя так неразумно…

Неразумно? Это напомнило ей о мисс Роббинс и ее диагнозе, и миссис Хэншоу стиснула зубы в темноте и уединении своей спальни. Вздор! Мальчик расстроен, и сон — единственное лекарство, в котором он нуждается.

Однако на следующее утро, когда она поднялась, ее сына не было дома. Робот не умел говорить, но отвечал на вопросы жестами своих механических рук, показывая «да» или «нет», и миссис Хэншоу понадобилось не более полминуты, чтобы узнать: мальчик встал на тридцать минут раньше обычного, кое-как умылся и выскочил из дома.

Но не через дверь.

Другим путем — через дверь. Пишется не с прописной буквы.

В этот день видеофон миссис Хэншоу мелодично зазвонил в 3 часа 10 минут дня. Миссис Хэншоу интуитивно почувствовала, кто ее вызывает, и, включив экран, увидела, что не ошиблась. мельком взглянув в зеркало, желая убедиться, что ее лицо совершенно безмятежно после дня, полного тревоги и забот, она подключила передатчик своего видеофона.

— Да, мисс Роббинс, — холодно сказала она.

Учительница Ричарда была взволнованна. она быстро проговорила:

— Миссис Хэншоу, Ричард преднамеренно ушел через пожарную дверь, хотя я ему сказала, чтобы он воспользовался дверью . Я не знаю, куда он пошел.

Тщательно выбирая слова, миссис Хэншоу ответила:

— Он пошел домой.

Мисс Роббинс очень огорчилась:

— Вы это одобряете?

Бледнея от негодования, миссис Хэншоу решила поставить учительницу на место:

— Если мой сын не желает пользоваться дверью , то это его дело и мое. Насколько я знаю, не существует школьного правила, которое обязывало бы его непременно пользоваться дверью, — не так ли? — весь ее вид ясно давал понять, что если бы такое правило существовало, то она уж постаралась бы его отменить.

Мисс Роббинс вспыхнула, но успела выпалить, прежде чем связь оборвалась:

— Я бы проверила его психозондированием. Я бы непременно это сделала…

Миссис Хэншоу осталась стоять, уставясь невидящим взглядом в потухший экран. Голос крови на некоторое время заставил ее принять сторону Ричарда. Разве он обязан пользоваться дверью , если не хочет? И все же беспокойство не оставляло ее: ведь поведение Ричарда и в самом деле было не совсем нормальным…

Он пришел домой с вызывающим выражением лица, но мать, собрав всю свою волю, встретила его так, словно ничего не произошло.

В течении нескольких недель она придерживалась этой политики. ничего страшного, говорила она себе. Детские капризы. С возрастом пройдет…

Иногда, спускаясь к завтраку, миссис Хэншоу обнаруживала Ричарда, угрюмо ожидающего у двери, — он пользовался ею, когда наступало время идти в школу. Случалось, он три дня подряд уходил нормальным путем. Мать воздерживалась от комментариев.

Каждый раз, когда он делал это, и особенно если пользовался дверью дважды, то есть так же возвращался домой, ее сердце теплело, и она думала: «Ну, вот все и кончилось». Но спустя день, два или три он, подобно наркоману, стремящемуся к своему наркотику, опять тихонько ускользал через дверь с маленькой буквы.

После таких побегов миссис Хэншоу с отчаянием думала о психиатрах и психозондировании, но неизменно мысль о мисс Роббинс останавливала ее, хотя она едва ли отдавала себе отчет в том, что это и был истинный мотив.

Несмотря на душевные страдания, миссис Хэншоу сумела приспособиться к новому укладу жизни. Она дала указание роботу ждать у двери (с маленькой буквы) с набором «терго» и сменой белья. Ричард безропотно мылся и менял одежду. его нижнее белье, носки и галоши выбрасывались в любом случае, и миссис Хэншоу молча шла на эти расходы.

Однажды она предложила Ричарду сопровождать ее в поездке в Нью-Йорк. Это было скорее смутное желание видеть его рядом с собой, а не продуманный план. Ричард не возражал. Он был даже счастлив. Он смело вошел в дверь , не задумываясь. В его глазах не было и следа недовольства в отличие от тех случаев, когда он пользовался дверью , отправляясь в школу.