Стивен Кинг - Кратчайший путь для Миссис Тодд

«Щели в середине вещей»…

Он довольно долго словно грезил наяву, и я не трогал его. Не делал никаких попыток вернуть его на землю. И наконец он сказал:

— Она исчезла в августе. В первый раз я увидел ее в начале июля, и она выглядела… — Хомер повернулся ко мне и сказал каждое слово очень медленно и четко, с большим нажимом:

— Дэйв Оуэне, она выглядела великолепно! Просто была великолепной и дикой и почти неукрощенной. Те небольшие морщинки вокруг глаз, которые я заметил раньше, казалось, куда-то исчезли. Уорт Тодд был на какой-то конференции или где-то там еще в Бостоне. И она стояла тут, на самом краешке террасы — а я был посредине ее, в рубашке навыпуск, — и она мне вдруг говорит: «Хомер, вы никогда не поверите в это». «Нет, миссис, но я попытаюсь», — ответил я. «Я нашла еще две новые дороги, — сказала Фелия, — и добралась до Бэнгора в последний раз, проехав всего шестьдесят семь миль».

— Я помнил, что она говорила мне в прошлый раз, и ответил: «Это невозможно, миссис. Извините меня, конечно, но я проверял сам расстояние на карте в милях, и семьдесят девять — это тот минимум, который нужен вороне для полета по кратчайшей прямой».

— Она рассмеялась и стала выглядеть еще красивей, чем прежде. Подобно богиням в солнечном свете, на одном из холмов, что описаны в древних сказаниях, когда на земле не было ничего, кроме зелени и фонтанов, а у людей не было морщинок и слез, потому что совсем не было причин для печали. «Это верно, — ответила она, — и вы не сможете пробежать милю быстрее четырех минут. Это математически доказано».

«Это ведь не одно и то же», — заметил я. «Одно и то же, — возразила она. — Сложите карту и посмотрите, куда исчезнут все эти линии, Хомер. Их будет намного меньше, чем если бы вы ехали по самой прямой линии. И чем больше вы сделаете сгибов, тем меньше останется миль».

— Я еще хорошо тогда помнил нашу с ней поездку, хотя это и было словно во сне, а потому сказал: «Миссис, вы, конечно, легко можете сложить карту, но вы не сумеете сложить настоящую землю. Или, по крайней мере, вам не следует пытаться это делать. Нам следует не трогать это».

«Нет, сэр, — возразила она. — Это единственная сейчас вещь в моей жизни, которую я не могу не трогать, потому что она здесь и она моя.»

— Тремя неделями позже — примерно за две недели до ее исчезновения она позвонила мне из Бэнгора. Она сказала: «Уорт уехал в Нью-Йорк, и я еду к вам. Я куда-то задевала свой ключ от дома, Хомер. Мне бы хотелось, чтобы вы открыли дом, и я могла бы попасть в него».

— Этот звонок был около восьми вечера, и как раз начало смеркаться. Я перекусил сэндвичем с пивом перед уходом — не более двадцати минут. Потом я приехал сюда. Все это вместе взятое не могло занять более сорока пяти минут. Когда я подходил к дому Тоддов, я увидел огонек у кладовой, который я никак не мог оставить ранее. Я посмотрел на этот свет с изумлением и почти побежал туда — и чуть было не столкнулся с ее дьявольским «Мерседесом». Он был припаркован на склоне так, словно это мог сделать только пьяный, и вся машина снизу доверху была забрызгана не то навозом, не то грязью, а в этой жиже вдоль корпуса машины вкрапливалось нечто типа морских водорослей… только когда фары моей машины осветили их, мне вдруг показалось, что они движутся. Я припарковал свой грузовичок позади «Мерседеса» и вышел из него. Эти растения не были морскими водорослями, но это была трава, похожая на водоросли, и они двигались… очень слабо и вяло, словно умирая. Я коснулся одной из них, и она попыталась обхватить мою руку. Ощущение было очень неприятным, почти ужасным. Я отдернул руку и обтер ее об штанину. Я обошел машину и встал у ее переда. Тот выглядел словно пропахавший девяносто миль болот и низин. Выглядел очень усталым. Какие-то жуки были прилеплены по всему ветровому стеклу, только они не были похожи ни на одно известное мне насекомое, которое бы я ранее встречал. Среди них находился и мотылек размером с воробья, его крылья все еще слегка колыхались и подергивались, теряя остатки жизни. Были также какие-то существа, напоминавшие москитов, только у них можно было заметить настоящие глаза, и они, казалось, рассматривали меня. Я мог слышать, как налипшие растения царапают корпус автомобиля, умирая и стараясь за что-нибудь зацепиться. И все, о чем я мог думать, было: «Где же, черт возьми, она ехала? И как ухитрилась попасть сюда за три четверти часа?» Затем я увидел еще кое-что. Это было какое-то животное, почти расплющенное на решетке радиатора, как раз под самой эмблемой фирмы «Мерседес» — типа звезды, вставленной в круг. Вообще-то большинство животных погибает под колесами автомобилей, потому что они прижимаются к земле, надеясь, что беда пронесется над ними. Но сплошь и рядом некоторые из них вдруг прыгают не в сторону, а прямо на чертову машину, и это безумие может привести к гибели не только животного, но и водителя с пассажирами — мне случалось слышать о таких происшествиях. Это создание, видимо, сделало то же самое. И оно выглядело так, что вполне смогло бы перепрыгнуть танк «Шерман». Оно смотрелось словно произошедшее от спаривания вальдшнепа и ласки. Но на то, что осталось не расплющенным, лучше было бы не смотреть. Оно резало глаза, Дэйв. И даже хуже, оно ранило твое сознание. Его шкура была покрыта кровью, а на концах лап свисали когти, торчавшие из подушечек, наподобие кошачьих, только куда длиннее. Оно имело огромные желтые глаза, только они уже окостенели. Когда я был ребенком, у меня была фарфоровая игрушка — скульптура каркающего ворона, — которая напоминала это существо. И зубы. Длинные, тонкие игольчатые зубы, выглядевшие почти как штопальные иглы, вытащенные из его рта. Некоторые из них торчали прямо в стальной решетке радиатора. Вот почему и вся эта тварь оставалась висеть на передке машины, она сама себя подвесила за счет острых и цепких зубов. Я рассмотрел ее и был абсолютно уверен, что голова ее полна яда, как у гадюки, и прыгнула она на машину, как только заметила ее, для того, чтобы попытаться прикончить эту добычу. И я знал, что отдирать эту тварь от машины мне не следует, потому что у меня были царапины на руках — порезы от сена, — и можно было быть почти уверенным, что я погибну столь же просто, как если бы на меня свалился здоровый камень, от всего нескольких капель яда, который бы просочился в порезы.

— Я подошел к дверце водителя и открыл ее. Сработал сигнал внутреннего освещения, и я смог глянуть на счетчик пройденного расстояния, который она всегда ставила на ноль перед началом любой поездки… и то, что я увидел, было тридцать одна и шесть десятых мили.

— Я смотрел на счетчик довольно долго, а затем подошел к черному входу в дом. Она сдвинула экран и разбила стекло в двери для того, чтобы дотянуться снаружи до задвижки и открыть дверь. Там была прикреплена записка. В ней было написано: «Дорогой Хомер, я добралась сюда чуть раньше, чем сама предполагала. Нашла еще более короткий путь — и не стала колебаться! Вы еще не прибыли сюда, и я решила залезть в свой дом, как опытный взломщик. Уорт приедет послезавтра. Вы не сможете закрепить экран и вставить новое стекло в дверь до этого? Надеюсь, что сможете. Подобные вещи всегда очень огорчают его. Если я не выйду поздороваться, знайте, что я уже сплю. Поездка оказалась очень утомительной, но я почти не потеряла на нее времени! Офелия.»