Альфред Бестер - Не по правилам

— Странно, я и не знал об этой истории, — произнес Майо.

— Мне кажется, у тебя было не слишком беззаботное детство, Джим.

— Почему…

Он замолчал и прислушался.

— Что случилось?

— Слышала сейчас сойку?

— Нет.

— Слушай. Она издает странные звуки — словно сталь звякает о сталь.

— Сталь?

— Ага. Как… как мечи на дуэли.

— Но птицы поют, а не шумят.

— Не всегда. Сойка много подражает. Скворцы тоже. И попугаи… Но почему она имитирует дуэль на мечах? Где она могла ее слышать?

— Ты настоящий деревенский парень, Джим. Пчелы, сойки, скворцы…

— Наверно. Я хотел спросить: почему ты решила, что у меня не было детства?

— Ну, ты не читал про Алису, никогда не был на пикнике, мечтаешь иметь модель яхты… — Линда открыла темную бутылку. — Хочешь немного вина?

— Тебе бы лучше не надо, — предупредил он.

— Прекрати, Джим. Я не пьяница.

— Напилась ты вчера или нет?

Она капитулировала.

— Ну ладно, напилась. Но только потому, что несколько лет и капли в рот не брала!

Его подкупило ее признание.

— Конечно. Конечно. Я понимаю.

— Решай, присоединишься ко мне?

— А, черт побери, почему бы и нет? — Он усмехнулся. — Кутить так кутить. Твое здоровье!

Они выпили и продолжали есть в теплом молчании, дружески улыбаясь друг другу. Линда сняла свою мадрасскую шелковую рубашку, чтобы позагорать под слепящим полуденным солнцем, а Майо любезно повесил ее на ветку. Неожиданно Линда спросила:

— Почему у тебя не было детства, Джим?

— Не знаю. — Он задумался. — Наверное, потому, что моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. И еще: мне приходилось много работать.

— Зачем?

— Мой отец был школьным учителем. Сама знаешь, сколько они получали.

— А, так вот почему ты антиинтеллектуал.

— Я?

— Конечно. Не обижайся.

— Может быть, — согласился Майо. — Уж для него точно было ударом, что я, вместо того чтобы стать Эйнштейном, играл в футбол.

— А это интересно?

— Футбол — дело серьезное, обычные игры лучше… Эй, помнишь, как мы разбивались на группы? «Иббети, биббети, зиббети, заб!»

— Мы говорили: «Энни, менни, минни, мо!»

— А помнишь: «Апрельский Дурак попал впросак, сказал учителю, что он чудак!»

— «Люблю кофе, люблю чай, люблю мальчишек, а они меня».

— Спорю, что так и было, — мрачно сказал Майо.

— Не меня.

— Почему?

— Я всегда была слишком крупной.

Майо изумился.

— Но ты вовсе не крупная! Ты как раз нормальной комплекции. Идеальной. И хорошо сложена. Я заметил это, когда мы передвигали пианино. Для девушки у тебя отличные мускулы. Особенно на ногах, именно там, где нужно.

Она покраснела.

— Прекрати, Джим.

— Нет, честно.

— Еще капельку вина?

— Спасибо. И себе наливай.

Раскат грома расколол тишину, за ним последовал грохот падающего здания.

— Одним небоскребом меньше, — произнесла Линда. — О чем мы говорили?

— Об играх, — напомнил Майо. — Извини, что я болтаю с полным ртом.

— Ох, да брось… Джим, ты играл у себя в Нью-Хэйвене в «Урони платок»? — Линда запела: — «Калинка-малинка, желтая корзинка, письмо к тому, кого любила, вчера я обронила»…

— У-у, — протянул он. — Ты здорово поешь.

— Подлиза!

— Нет-нет, у тебя отличный голос, не спорь. Подожди. Я должен подумать.

Некоторое время Майо усердно размышлял, допивая свой стакан и с отсутствующим видом принимая новый. Наконец он изрек решение:

— Тебя нужно учить музыке.

— Джим, я все бы отдала!

— Итак, я остаюсь и учу тебя тому, что сам знаю. Ладно, ладно! поспешно добавил он, видя, как она реагирует. — Только не у тебя дома, я сам найду место.

— Конечно, Джим, как хочешь.

— А потом уеду на юг.

— Я научу тебя водить. Обещаю.

— И меня не держи. Чтоб не просила в последнюю минуту перенести какой-нибудь диван.

Они засмеялись и допили вино. Внезапно Майо вскочил, дернул Линду за волосы и вскарабкался на голову Алисы.

— Я Король горы! — закричал он, обозревая свои владения из-под нахмуренных бровей. — Я Король…

Он вдруг замолчал и уставился вниз.

— Джим, что случилось?

Не говоря ни слова, Майо слез и направился к нагромождению каких-то обломков, полускрытых разросшимися кустами. Он опустился на колени и стал осторожно их разбирать. Подбежала Линда.

— Джим, что…

— Это были модели яхт, — прошептал он.

— Ну да. О боже, только и всего-то? Я уж испугалась…

— Как они попали сюда?

— Я их сама выбросила.

— Ты?

— Да. Я же говорила. Мне надо было очистить от них дом, когда я въезжала.

— Убийца! — прорычал Майо, вскочив на ноги и с ненавистью глядя на нее. — Ты как все женщины — без сердца, без души. Сделать такое!

Он повернулся и зашагал к пруду. Линда последовала за ним в полном замешательстве.

— Джим, ничего не понимаю… Какая муха тебя укусила?

— Стыдись!

— Но не могла же я жить в доме, где негде повернуться из-за всяких яхт!

— Все! Забудь, что я тебе говорил. Я не остался бы с тобой, будь ты последним человеком на Земле!

Линда внезапно рванулась вперед и, когда Майо подошел к своей комнате, уже стояла перед ней с ключом.

— Дверь заперта, — выдохнула она.

— Отдай ключ, Линда.

— Нет.

Майо шагнул вперед, но она смело посмотрела ему в глаза и не сдвинулась с места.

— Давай, — запальчиво выкрикнула Линда, — ударь меня!

Он остановился.

— Я пальцем не трону того, кто меньше меня ростом.

Они продолжали глядеть друг на друга.

— Ну и оставайся, — наконец пробормотал Майо. — Вещи я достану себе в другом месте.

— О, иди укладывайся, — проговорила Линда. Она сунула ему ключ и отошла в сторону. Тут Майо обнаружил, что в двери нет замка. Он открыл дверь, заглянул в комнату, закрыл и посмотрел на Линду. Та с трудом сохраняла серьезный вид. Он улыбнулся, и они оба рассмеялись.

— Ловко ты меня надула, — сказал Майо. — Вот уж не хотел бы играть против тебя в покер.

— Ты сам хороший обманщик, Джим. Я перепугалась до смерти — думала, ты меня прибьешь.

— Могла бы знать, что я никого не ударю.

— Да. Теперь давай сядем и разумно все обсудим.

— А, брось, Линда. Я вроде как потерял голову с этими яхтами…

— Я имею ввиду не яхты; я имею ввиду твою поездку на юг. Всякий раз, стоит тебе разозлиться, как ты собираешься ехать. Зачем?

— Я же говорил — найти парней, кумекающих в телевидении.

— Но зачем?

— Тебе не понять.

— Попробуй, объясни. Вдруг я смогу тебе помочь?

— Ничего ты не сможешь. Ты девушка.

— Это не так уж плохо. По крайней мере выслушаю. Разве мы не друзья? Ну, выкладывай.

— Когда все произошло (рассказывал Майо), я был в Беркшире с Джилом Уаткинсом. Джил — мой приятель, отличный парень и светлая голова. После окончания Массачусетского политехнического он стал главным инженером, или еще кем-то, на телевизионной станции в Нью-Хейвене. У Джила был миллион хобби. В том числе спил… спел… Не помню. В общем, исследование пещер.