Николай Гуданец - Полигон

— Ну, уж это как получится, — направляясь к двери следом за фельдшером, бросил Кин через плечо.

Эта мелкая стычка лишний раз привела его к выводу о том, что кой-какие удовольствия, связанные с наличием во Вселенной особей противоположного пола, обходятся чересчур дорого, поскольку женщины имеют свойство генерировать вокруг себя плотное поле неудобств и глупостей. Есть повод втайне позавидовать фабрам, которые сконструированы однополыми и благодаря этому не ведают великого множества удручающих проблем.

— И часто у этой вашей медички бывает несварение желудка? — деловито поинтересовался Кин, шагая рядом со Штайбе по длинному коридору.

— Простите, к чему вы это? — с искренним недоумением промямлил тот.

— Да так, мой наметанный глаз констатировал повышенную кислотность физиономии. Смертельный исход не грозит, но приятного тоже мало.

— А, понял. Шутка.

— Помилуйте, какие тут шутки! У меня сложилось впечатление, что ей просто необходим хороший клистир.

Неожиданно фельдшер прыснул.

— Прописать некому, — посетовал он. — Разве что вы возьметесь?

— Это риск, в медицине я дилетант. Хотя очень хочется, по правде говоря.

Они остановились перед дверью из матового пластика с цифрой «16» на притолоке. Кажется, плоские шуточки возымели желаемое действие, создав то, что на суконном профессиональном языке называется «неформальный уровень контакта».

— Подождете здесь, ладно? — свойским тоном попросил Кин, и Штайбе охотно согласился.

Войдя, Кин очутился в небольшой одноместной палате, где буквально негде было повернуться от всяческой хитроумной медицинской аппаратуры. Рядом с дверью, вдоль стены, выстроились шеренгой пузатые бачки, от них тянулись гофрированные шланги к регенерационному боксу, в который упаковали культю ноги Даркофа. Тот лежал в забытьи на койке, опутанный проводами множества датчиков и трубочками аппаратуры для внутривенного впрыскивания.

Скромных медицинских познаний Кина вполне хватило на то, чтобы оценить показания приборов, укрепленных над изголовьем койки. Судя по всему, дела у парня идут неплохо, и скоро он уже будет осваивать ходьбу с новой ногой.

Кин уселся рядом с койкой, намеренно скрежетнув ножками табурета по плиткам пола. Раненый разлепил веки, медленно повернул голову в его сторону.

— Здравствуйте, Даркоф, — произнес Кин ключевую фразу, пристроив планшет с диктофоном на коленях. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — сиплым голосом произнес тот. — Нога зудит…

— Ну, ей сейчас положено зудеть. Наверно, пить хотите?

— Н-нет…

Кин расстегнул ворот бронекостюма, полез в нагрудный карман мундира, вынул плитку фруктина и положил на прикроватную тумбочку.

— Это вам. Поправляйтесь, отращивайте ногу. Вы классный водитель, Даркоф.

Бледный как полотно парень слабо улыбнулся:

— Спасибо… что пришли… только сласти зачем, зря вы…

Рубрика ориентации в досье Даркофа скупо сообщала: «Уровень притязаний без дисбалансов, аксиология традиционная, сексуальность в норме, весьма неравнодушен к сладким лакомствам». Что ж, приятно, когда срабатывает тщательно выпестованное внимание к мелочам и умение извлекать их из памяти в нужный момент. Даже если это чисто человеческий жест, не имеющий отношения к выполняемому заданию. Кин мягко похлопал его по плечу:

— Ешьте на здоровье.

— Там… в горах… — Даркоф с трудом ворочал языком после наркоза. — Кто нас приласкал бронебойным?

— Это был не снаряд, Ронч ошибся. В турбоход подложили мину, — объяснил Кин.

— Ну, дела-а… Кто?

— Я сам хотел бы это узнать.

— Надо же… мина… Что ж за гад такой в гарнизоне завелся!.. — У парня сжались кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

— Попробуем разобраться. Как вы думаете, кто имел возможность сунуть мину в воздухозаборник? — спросил Кин. — Это случилось между одиннадцатью и двенадцатью, никак не раньше.

За окном палаты потемнело, по стеклу косо хлестнули первые капли дождя.

— Не знаю… — после длительного размышления ответил Даркоф.

— Я имею в виду: после того как вы получили задание выехать на космодром, кто-нибудь крутился возле турбохода?

— Да вроде никто…

— Вроде или никто? Подумайте хорошенько, — настаивал Кин.

— Никто, — твердо сказал, поразмыслив, Даркоф. — Точно вам говорю.

— Где вы находились, когда получили задание?

— У себя в кабине, где ж еще. Гронски брякнул по присебейчику, передал приказ. Ну, я стал проверять систему, сделал продувку. — Парень старательно припоминал, морща лоб. — Вчера штуцер правого бака подтекал, я сразу сменил прокладку. Нормально села. Потом пришел квадрат, и мы сразу погнали на космодром.

— Никуда не отлучались?

— Нет. Отпуском клянусь, нет. А ведь это вас грохнуть хотели, инспектор, — вдруг сообразил наконец Даркоф.

— По-видимому, да. Ладно, не буду вас больше мучить. — Кин поднялся с табурета. — Поправляйтесь, а на досуге еще подумайте. Припомните все детально. Хорошо?

Посещение окончилось ничем. Однако мина не могла сама подползти и запрыгнуть в двигатель, до таких взрывных устройств еще не додумались. Наверняка парень упустил из вида какую-то мелочь. Ну, скажем, отлучился справить нужду, а теперь напрочь забыл. Да это и неудивительно после такой травмы и общего наркоза. Может, еще вспомнит, когда у него прояснится в голове.

На прощание Кин сердечно пожал влажную от испарины ладонь Даркофа, но тот вдруг задержал его руку в своей.

— Инспектор, погодите, — после секундной паузы попросил он.

Видимо, что-то важное вертелось у парня на языке, и наконец он решился. Кин снова опустился на табурет.

— В общем, хочу, чтоб вы знали, — облизнув пересохшие губы, заговорил Даркоф. — Ко мне уже приходил наш главный рыбоглаз, Нариман. Спрашивал о вас.

— Что именно спрашивал?

— Ну, как вы себя вели, чем интересовались. Я ему сказал: разговор шел насчет здешних зверушек, а вообще, мол, не прислушивался.

Дождь начал хлестать вовсю, по оконному пластику снаружи зазмеились толстые водяные жилы.. — Он расспрашивал только обо мне? — уточнил Кин. — И больше ни о чем?

— Да. Только это между нами, идет?

— Конечно. Спасибо, что сказали.

Кин постарался ничем не показать, насколько он близок к бешенству. У этих олухов под носом преспокойно трудится имперский агент, а они ищут, кем бы еще заняться на досуге. И ведь нашли, кретины.

— А еще я вот чего хочу вам сказать… — продолжил Даркоф, окончательно отбросив колебания. — Когда вы спросили квадрата насчет фабров, помните? Так вот, все было совсем не так, инспектор. Извиняюсь за выражение, квадрат вам хрей на лоб загибал.

— То есть?..

— Ну, когда пятерых космопехов замочили. Все было наоборот. Точно вам говорю, это у фабра башка на жопу съехала, вот он на ребят и набросился.