Рэймонд Хоуки - Последний козырь

- Но что же, наконец, это за формальности, о которых мне постоянно твердят?

- Отпечатки пальцев, голосограмма, анализ кожи и всякое прочее.

Мэри казалась озадаченной.

- Но это все со мной уже делали, когда я согласилась принять участие в проекте. Зачем же все снова?

- Как бы получше вам объяснить? - сказал человек в белом халате. Надеюсь, вы не обидитесь, но в таком сверхсекретном деле мы должны быть абсолютно уверены, что вы - это вы, и единственный способ удостовериться в этом - сравнение ранее полученных данных, когда вы проходили проверку, с настоящими. Вам это может показаться смешным, но мы должны убедиться, что вас не похитили и не подменили кем-нибудь очень похожим, что, признайтесь, в данной ситуации было бы крайне нежелательным. А подобные вещи случались, поверьте.

Через некоторое время Мэри Андерсон вновь очутилась перед шикарным столом в холле и была встречена еще более обворожительной улыбкой. Из ящика стола "манекенщица" достала прикрепленную к зажиму глянцевитую карточку с фотографией Мэри, электронный сигнализатор, который должен был попискивать, если Мэри кто-нибудь вызывал, и серебристую папку с надписью "Правила внутреннего распорядка".

- Ваша карточка-ключ будет готова только завтра утром, а пока возьмите это, - сказала женщина, протягивая Мэри папку и все остальное. - И, пожалуйста, распишитесь за них.

Мэри молча расписалась. Барринджер, листавший номер "Плейбоя" за журнальным столиком, легко поднялся.

- Мистер Барринджер, - продолжала "манекенщица", - отвезет вас в ваш дом. В холодильнике найдете все для того, чтобы перекусить с дороги, хотя мне кажется, что мы немного выбились из расписания, - она выразительно посмотрела в сторону Барринджера, - но думаю, ничего страшного не произойдет, если доктор Андерсон чуть-чуть опоздает на прием.

- Все будет о'кэй, - заверил Барринджер.

Барринджер отпер дверь квартиры, предназначенной для Мэри Андерсон, и щелкнул выключателем. Хотя однокомнатная квартира, в которую они вошли, и была больше той, которую Мэри занимала в Лос-Анджелесе, она была декорирована и обставлена почти идентично. Обои, картины американских примитивистов, которых собирала Мэри, стеганый кожаный диван викторианской эпохи, голландский стол работы Миса ван дер Роэ - все было таким же, как у нее дома, только несколько крупнее, чтобы не нарушать пропорций.

- Да кто же... - изумленно промолвила Мэри и недоуменно повернулась к Барринджеру. Но того в комнате не было, он устраивал в передней ее чемоданы в стенной шкаф.

- Что-нибудь не так? - Барринджер заглянул в комнату. Мэри молча качнула головой и как зачарованная подошла к мраморному шахматному столику, на котором стояли тридцать две изысканные фигуры слоновой кости. Только один столик, без фигур, догадалась она, должен был бы стоить не менее трех тысяч долларов! Тот, кто обставлял комнату, не только знал ее квартиру, но и знал, что она хотела иметь, если бы могла себе позволить.

Когда в девять тридцать Барринджер вновь заехал за ней, шел дождь. Проехав не более двухсот метров, он вылез из машины и, раскрыв зонт, проводил Мэри в дом для приемов. В мягко освещенной комнате, разбившись на группы, находились около дюжины мужчин и одна женщина средних лет в очках. Четверых из присутствующих Мэри узнала.

Рядом с Саймоном Честертоном стоял человек с короткой стрижкой - Марк Вейнер, специалист по космонавтике. Год назад о нем только и говорили. Еще бы! Ведь ему удалось вернуть на Землю потерпевший аварию космический корабль. Справа от него, очень напоминая провинциального галантерейщика в альпаковом пиджаке, с пенсне на носу, стоял цитолог Дэниэл Джонсон. Рядом с Джонсоном находился профессор из Калифорнийского технологического Филип Бенедикт, специалист по сплавам.

Заметив Мэри, Честертон направился к ней, широко улыбаясь:

- А вот и вы наконец! Добро пожаловать! Возьмите себе что-нибудь выпить, а потом представлю ваших коллег.

С подноса, предложенного ей неизвестно откуда взявшимся официантом, Мэри взяла бокал шампанского и, держа его осторожно, чтобы не расплескать вино на дорогой ковер, последовала за Честертоном, увлекшим ее к общей группе.

- Доктор Пакстон! Джентльмены! - Психолог быстро взглянул на часы над дверью. - Позвольте познакомить вас с последним членом нашей группы. Доктор Мэри Андерсон, генетик из Беркли.

Никто не двинулся, не сказал ни слова. В углу рта Честертона, растянутого в непринужденной улыбке, задергался нерв.

- Доктор Андерсон, позвольте представить доктора Пола Макэлроя. С ним вам придется наиболее тесно сотрудничать в течение ближайших месяцев.

Макэлрой и Мэри обменялись рукопожатиями.

Затем Честертон подвел Мэри к Вейнеру и Джонсону, а потом к очень старому человеку с печальными водянистыми глазами. Честертону пришлось объяснять ему дважды, на английском и немецком, кто такая Мэри Андерсон и откуда она, пока старикан энергично не закивал головой. Объяснив Мэри, что доктор Зелински - вирусолог, Честертон подвел ее к стоящему рядом бледному человеку с острым лицом и редеющими волосами цвета соломы.

- Это доктор Педлар, который имеет единственное преимущество перед вами: он уже работал здесь, - быстро сказал Честертон, увлекая Мэри к человеку с пушистой рыжей бородой. - Доктор Каванаг - доктор Андерсон. Каванаг сунул дымящуюся трубку в карман твидового пиджака и энергично потряс руку Мэри. - Вы, наверное, знаете, что доктор Каванаг - профессор молекулярной биологии в Рокфеллеровском институте? А вот доктор Питер Кохальский, невропатолог из Корнелла.

- Сначала биохимик, потом специалист по космонавтике, цитолог, два вирусолога, профессор молекулярной биологии, а теперь еще и невропатолог? - недоуменно спросила Мэри.

Кохальский угрюмо пожал плечами:

- Я сам ничего не понимаю.

- Все в свое время, все в свое время, - заторопился Честертон. Он представлял Мэри Филипу Бенедикту, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Нейдельман. За ним, но менее поспешно вошли еще два человека: один из них походил на бывшего полузащитника футбольной команды, который хорошо устроился в торговле недвижимостью, а второй, казалось, был его адвокатом. Официант, разносивший напитки, вышел из комнаты, заперев за собой дверь.

- Извините, мадам, - сказал Честертон Мэри, - с остальными участниками проекта вам придется знакомиться в процессе работы. - Он вопросительно посмотрел на Нейдельмана. - Начнем, пожалуй?

Нейдельман коротко кивнул, и Честертон начал рассаживать ученых на трех рядах стульев, расставленных в дальнем конце комнаты. На противоположной стене развернули экран, перед ним стоял стол, за который уселись Нейдельман и двое пришедших с ним. Дождавшись, когда все рассядутся, Честертон, подойдя к столу, начал: