Виктор Гончаров - Психо-машина

"Обращеньице!" — подумал я, не без ненависти глядя на существо "высшей породы".

Небезы засуетились, если можно так назвать их медлительные, задумчивые движения, может быть, только на одну сотую ускорившиеся.

Два небеза отделились специально для кормления своего дегенеративного владыки.

Один из белого лакированного ящичка совочком достал черный порошок и стал растирать его в ступке, смешав с небольшим количеством воды.

Другой в колбе нагревал воду над невидимым пламенем аппаратика пирамидальной формы.

Когда вода была достаточно нагрета, а порошок растерт, и то и другое первый небез смешал в колбе.

Теперь второй небез достал небольшую воронку из мягкого голубого материала с длинным эластичным концом. Этот конец вез глубоко запихал в свой дугообразный рот и стал его глотать...

Из колбы через воронку перелили непосредственно в его желудок всю жидкость...

Во время процесса кормления вез сидел неподвижно с остекляневшимся взором и, судя по его гримасам, не ощущал большого удовольствия.

Для Вепрева приготовили такой же напиток, он с удовольствием потягивал его безо всякой воронки.

Небезы удовлетворились тем, что вынули из сумок, висевших у каждого через плечо, щепотку порошка, более грубого, чашку и воронку с менее длинным концом; смешали в чашке порошок с холодной водой и смесь отправили таким же порядком внутрь.

Не знаю, как Никодим, но я, глядя на завтрак небезов, ощутил волчий аппетит.

Уйя посмотрел на меня, прочитал мои мысли и робко подошел к своему "господину". Тот переметнулся глазами с Вепревым и отдал бессловесное приказание:

— Накормить!

"Неужели они нас той же дрянью будут пичкать?"— содрогнулся я, видя манипуляции Уйя с черным порошком.

Уйя, став на колени и приподняв могучей рукой мою голову, поднес мне чашку. Напиток оказался приятного, сладковатого вкуса и очень питательным.

Никодим тоже не отказался от завтрака.

Черев пять минут во мне заиграла необыкновенная бодрость, а еще через пять и я, и Никодим, и небезы окунулись в глубокий сон.

— Вот так напиток! — восхитился я, погружаясь в блаженные грезы.

Нас разбудили за две минуты до того, как машина, покрыв неизвестные нам пространства, опустилась на узкий двор, мощенный каким-то белым торцом и заключенные в высокие стены из матово-белого металлического сплава.

Что нам сразу же бросилось в глаза — это зарешеченные окна, в 15 или 20 рядов прорезавшие стены, а в них — физиономии небезов, с большим любопытством и возбуждением пялившие на нас свои круглые глаза.

Рассеянный солнечный свет падал из прозрачно матового неба, в узкий четырехугольный пролет, отграниченный высоко стоящими краями стен.

Ни один звук, кроме постукиванья копытц сопровождавших нас небезов да шагов мрачно настроенного Вепрева, не оживлял унылого вида нашего, как мы догадались, места заключения.

Белое и угрюмое царство безмолвия!..

Нас немедленно же ввели в слишком гостеприимно распахнувшиеся двери тюрьмы. Устройство последней мало чем отличалось от земных...

Под конвоем небезов, вооруженных секирами, подобными древнерусским, мы прошли целый лабиринт коридоров с многочисленными низкими и широкими дверями на крепких запорах.

Нас конвоировали те же небезы, что были в машине. Уйя шел рядом со мной. Его глаза отнюдь не выражали печали, наоборот, он был заметно воодушевлен и подмигиванием ободрял нас, будто говоря:

— Мужайтесь! Мы за вас!

Вепрев шагал тут же, и Никодим, воспользовавшись случаем, когда тесный проход в одном месте заставил всех уплотниться, два раза злобно толкнул его локтем под ребра, за что сейчас же был схвачен конвоирами за руки.

— Сволочь! — процедил мой друг, сверля глазами ненавистную фигуру. Тот едко расхохотался.

Остановились перед одной из дверей. Небезы до того медлительно и неловко возились с ее запором, что Ветрев не выдержал, оттолкнул их и сам любезно распахнул перед нами двери каземата.

— Пожалуйте, друзья, скоро увидимся!..

Полный ядовитого сарказма смех долго стоял в ушах, когда за нами дверь защелкнулась, и мы очутились в четырехугольном ящике с одним только круглым, заставленным массивной решеткой окном.

— А дальше что? — спросил Никодим упавшим голосом.

— Не робей, дружище, — крепился я, — неужели мы не надуем этот медлительный народец?..

На осмотр помещения потребовалось всего несколько секунд. Кроме двух возвышений из литого белого металла, очевидно, предназначенных для сна, но слишком коротких для нас, да такого же столика, в каземате проходила еще труба, служащая для отопления. Больше ничего не было. Квартирка не из уютных!...

В обсуждении своей горькой, как казалось нам, участи мы провели часа два, вдруг дверь заскрипела и появился... старый знакомый — Уйя.

С поспешностью, на которую он только был способен и которая, видно, давалась ему не легко, так как пот стекал с него ручьями, он бросил нам трубку бумаги и исчез.

— Баснями, что ли, хотят нас кормить? — пробурчал Никодим, развертывая мелко исписанную бумагу. — Не мешало бы вместо этого фунтиков пять хлебца бросить.

— Что это? Прокламация от Вепрева? — вмешался я. Бумага была заполнена убористыми строчками на русском языке.

Пробежав начало послания, мы сразу переменили о нем мнение и с увеличивающимся с каждой строчкой вниманием погрузились в чтение.

"Товарищи, земные жители!" начиналось воззвание.

"Для того, чтобы (прежде всего) рассеять сомнения, могущие у вас возникнуть относительно авторства настоящего письма, мы даем вам следующее короткое введение.

Авторы письма — представители широких масс небезов...

Некогда население Луны равнялось 5-и миллиардам, теперь оно едва доходит до цифры в 200 миллионов, из которых 192 падает на небезов, зверски угнетаемых 8-миллионным классом везов...

Везы — наши поработители, наши кровопийцы в буквальном смысле этого слова...

Не удивляйтесь, что мы пишем к вам на одном из земных языков, именно, на русском. На протяжении своей долголетней жизни — по сравнению с земной — мы имеем возможность изучать сотни самых разнообразные наречий, не только Земли, но и других планет...

Сами мы, как вы уже, наверное, успели убедиться, не обладаем даром речи: небезы беседуют между собой посредством лучистой передачи мыслей. Когда-нибудь и вы, земные обитатели, дойдете до этого, и у вас атрофируются голосовые органы, как теперь у нас...

Сознательный, исторический лунный мир насчитывает за собой более двух с половиной миллионов лет существования; за это время наша наука и наши технические средства, конечно, на много опередили науку и технику Земли. За это время, благодаря науке, мы изучили не только природу соседних с нами планет, но и их жизнь, привычки народов, их нравы, речь и пр...