Генри Каттнер - Одержимость

Женщина прекрасно смотрелась в белоснежном мягком одеянии. Мантия причудливо мерцала и содрогалась в экстазе смертельного симбиоза. В гипнотической сосредоточенности женщина выполняла работу, которая должна была обеспечить ей достойные похороны года через два. Больше любители Мантии не жили.

Эндокринологию она знала до тонкостей, и через некоторое время Сэм Харкер навсегда утратил свои наследственные признаки.

Редкий пушок на голове ребенка, способный со временем превратиться в рыжую шевелюру, навсегда уничтожило специальное средство. Была изменена генетическая матрица. Искусно прооперированные мозжечок, щитовидная железа и шишковидный отросток мозга, представляющие пока просто комочки ткани, по мере созревания организма должны были все более отдалять внешность ребенка от фамильных черт Харкеров. Но сейчас это был всего лишь бесформенный комок хрящей и желеобразных тканей. Грубые швы четко просматривались на его мягком младенческом черепе.

- Сойдет, - усмехнулся Блейз. Перед его мысленным взором стояла Бесси. - Не так, чтобы совсем уж урод. Низенький, толстенький... кретин.

Подрагивающий комок плоти, елепя белизной бинтов в свете бактерицидных ламп, неподвижно лежал на операционном столе.

Женщина в Мантии, содрогаясь в неописуемом экстазе, тронула кнопку вызова и легла на пол. Ее глаза, пустые, словно зеркальца, слепо уставились в потолок. На вызов пришел ассистент. С послеоперационной обработкой мог справиться и он.

За Блейзом была установлена слежка. Таким образом старшие Харкеры надеялись найти ребенка. Но Блейз, казалось, предусмотрел все. Отпечатки пальцев и снимок глазного дна Сэма он спрятал в тайнике. Сам же он попытался поскорее забыть сына, отдавая все на волю случая. Надежды для Сэма Харкера почти не оставалось.

Своеобразный будильник в мозгу Блейза потихоньку тикал, но зазвонит ли он когда-нибудь, не знал и сам Блейз. Реальность оказалась слишком жестока к нему, и он всеми силами старался забыть и Бесси, и сына. С отчаянной решимостью он окунулся в водоворот гедонизма, и культ наслаждений снова раскрыл ему свои сладостные объятия.

Дни сменялись днями. Время тянулось невыносимо медленно. Свои ранние годы Сэм почти не помнил. Родители его, или точнее, те, кого он считал своими родителями, не имели с ним ничего общего. Операция, изменив внешность, не затронула мозг, и он унаследовал от предков-мутантов их интеллект и способности. Мутация, впрочем, приводила лишь к увеличению продолжительности жизни, но и этого оказалось достаточно, чтобы семья Харкеров господствовала на планете. Разумеется, они не были единственными долгожителями. От двухсот до семисот лет могли надеяться прожить несколько сот человек. Это качество передавалось потомству вместе с внешними признаками и бессмертных было легко узнать.

Одним из самых памятных впечатлений детства Сэма был карнавал. Родители его, надев неуклюжие цветные наряды, смешались с толпой.

Купол Делавэр сиял. Карнавал был древней традицией. Над дорогами туманом висели разноцветные душистые дымы. Сквозь них ,лишь с трудом можно было разглядеть гуляющих. На карнавале все были равны. Правда, теоретически, так было всегда, но...

Именно на этом карнавале Сэм встретил прекраснейшую женщину в голубом. Впрочем, цвет был не совсем голубым - бархатистое одеяние переливалось всеми всевозможными оттенками. Мальчику страстно захотелось прикоснуться к ней. Чистые строгие линии платья гармонировали с ее утонченным лицом и волнами золотистых волос. Только издали он мог смотреть на нее, несмотря на неистовое желание узнать о ней как можно больше.

- А, Кедра Уолтон, - единственное, что смогла ответить мать. - Ей уже, наверное, под триста.

- Кто она? - Годы не имели значения.

- Для нас она недосягаема.

- Что ж, дорогой, пришла пора прощаться.

- Но почему?

- Мы вместе уже шестьдесят лет. Не многовато?

- Кедра, Кедра... как жаль, что мы так долго живем.

- Ну что ты... - улыбнулась она. - Иначе мы бы просто не встретились. Мы бессмертны, и естественно, что нас тянет именно друг к другу. Потому мы и вместе.

Под террасой шумел и сверкал карнавал. Захария Харкер взял ее за руку.

- Я понимаю. Нам всем нужно разнообразие, - грустно сказал он.

- Да, потому нам и надо расстаться. Возможно ли сотни лет быть вместе?

Захария задумчиво посмотрел на женщину.

- Нам просто не хватает простора. Купола ограничивают нас, а с годами все больше хочется свободы.

- Вот я и освобождаюсь...

- Мы, бессмертные, должны уйти из Куполов. Только совсем молодые и смертные не замечают их стен. Но как они надоели нам за сотни лет! Они подавляют нас. Мы вырождаемся.

- Ты как думаешь?

- Да. Мы топчемся на месте. Нам грозит интеллектуальная смерть, хотя мы накопили огромные знания. В наших руках абсолютная власть, но применить ее негде.

- И где же выход? Другие планеты?

- Может быть. Но на Марсе и прочих планетах Солнечной системы мы опять спрячемся под купола. Нам нужны звезды.

- Это невозможно!

- Но почему? Теоретически вполне возможно. Нужна только стартовая площадка. Не запускать же звездные крейсера с наших Куполов?

- Милый, стоит ли спешить? У нас впереди все время мира. Об этом не поздно поговорить и через пятьдесят лет.

- Хочешь сказать, что я тебя так долго не увижу?

- Успокойся, увидишь. Но не более того. Считай эти пятьдесят лет нашим отпуском. А потом мы снова встретимся.

Она встала и поцеловала его. формально. Они оба знали, что самый яркий огонь рано или поздно превращается в серый пепел. Но они любили друг друга и верили, что когда-нибудь он вновь разгорится. И они встретятся через пятьдесят лет, и снова станут любовниками. До сих пор это им удавалось, ибо что такое пятьдесят лет для бессмертных...

Крепкий худощавый мужчина уверенно пробирался сквозь толпу. Когда-то он так сильно загорел, что даже столетия в подводных городах, не. выбелили его лицо, на котором застыла презрительная гримаса.

- Кто это? - спросил Сэм.

- Ты про кого? Вот этот? Не знаю. Отстань.

Старый мундир слишком бросался в глаза и ему пришлось напялить ненавистный целофлекс. Стоя на ленте Дороги, он проносился мимо огромного муляжа Земли, прикрытого траурным пологом. В каждом Куполе был такой шар - напоминание о величайшем преступлении человека. Мужчина, продолжая холодно усмехаться, подошел к маленькому зарешеченному окошечку в стене, окружающей сад, и протянул в него индификационную карточку. Через минуту его пригласили пройти к Храму.

Потрясенный, он стоял перед святилищем Истины. Внушительное здание одним своим видом вызывало уважение. Жрец проводил его и указал на стул.

- Вы Робин Хейл?

- Да.

- Мы знаем о вас все, но несколько вопросов задаст сам Логист. Ждите.