Ю Лунг - Последний

Ю.Лунг, Л.Лобарев

Из книги «Полевые испытания»

Видит Бог, я не знаю, почему герцог решил, что в этот вечер для эскорта Лиссы лучшей кандидатурой будет никто иной, как капитан его гарнизона — ваш покорный слуга. Поверьте, я ничего не имею против Лиссы. Мы довольно часто болтали с ней — в основном ни о чем, пару раз фехтовали — исключительно в учебных целях: боец она аж никакой, а меня вообще в достаточной мере раздражает идея бабы с оружием. Против приказов герцога (прекраснейший, кстати, работодатель, с идеальным контрактом и всегда своевременными вып латами) я тоже никогда не возражал. Но, черт возьми, не много ли чести для пусть даже любимейшей герцогской игрушки? Увы, приказ есть приказ, и я смирился с идеей тащиться к черту на кулички на своих двоих (Лисса хронически не переносила верховой езды, а восседать на лошади, когда женщина идет пешком — это… ну, скажем, не в моих правилах).

Герцог милостиво разрешил мне вернуться утром. Плевать мне на его разрешения! Если поспешу, то успею до Волчьего Часа, а ребятки всегда впустят родного капитана. Я клятвенно заверил господина, что отконвоирую столь ценный груз в целости и сохранности, Лисса пожелала всем удачи и доброй ночи, всего дважды остановилась поболтать, и через полчаса мы наконец-то покинули замок.

Трепаться она начала еще в дороге. Вначале я отвечал весьма односложно: еще собьет дыхание, а перспектива тащить на себе девицу, которая если и легче меня, то исключительно потому, что без доспеха перспектива весьма невеселая. Но вскоре втянулся — за болтовней путь короче. К тому же, моя спутница, похоже, и не думала выдыхаться. Шла не спеша, но вполне уверенно.

Так, мило беседуя, мы добрались до ее домика. По настоятельному приглашению я вошел, подождал, пока Лисса обеспечит освещение… М-да. Если бы мой отряд устроил здесь обыск с погромом, по-моему, никто просто не заметил бы изменений. Я не могу сказать, что в доме было грязно или неубрано, вовсе нет. Но создавалось впечатление, что все вещи лежат не на месте, что все смещено, сдвинуто… Дом, где не живут, а лишь ночуют.

Потом я задержался немного, не желая обижать хозяйку. Курево было неплохим, настойка горяча и в меру крепка, а Лисса, как выяснилось, разбиралась практически в любой теме, хотя и несколько поверхностно, но в степени достаточной, чтобы вести разговор на должном уровне.

В общем, когда я в очередной раз покосился в окно, во дворе уже плескался мутный рассвет, и я печально подумал, что герцог весьма неплохо знает Лиссу. Во всяком случае, гораздо лучше меня. И лишь одно согревало мне душу, пока я тащился в замок, любуясь во сходящим солнцем: сегодня господин будет лишен своего любимого развлечения. Девица-то будет дрыхнуть как минимум до ужина…

В два часа пополудни я сидел в своей комнатушке, героически борясь со сном. Не то, чтобы я чересчур вымотался, но, черт возьми, на дворе не военное время.

— Кэп, а тебя герцог зовет!

Я приподнялся, потом решил выругать пришедшего за доклад не по форме, потом сообразил, что женские голоса вне моей сферы влияния, а уж потом… А потом я с неподдельным интересом попытался понять, как это так вышло, что владелица оного голоса и ангельскиехидной физиономии торчит в замке вместо того, чтобы созерцать — надцатый сон в родной постельке.

После «светской» беседы с герцогом спать мне расхотелось окончательно и бесповоротно. Я вышел во двор, пару минут пронаблюдал, как один из моих лейтенантов пытается посвятить Лиссу в тайное искусство «не-пропускать-один-и-тот-же-удар-пятый-раз-подряд» и, поскольку заняться мне было все равно нечем, отобрал у него клинок.

— Уйди, ты ее покалечишь.

Одна моя знакомая, считавшая себя воительницей, услышав однажды такую фразу, чуть не оставила меня без левого глаза. Лисса же лишь благодарно улыбнулась.

— Спасибо, Кэп. Этот гад мне все руки поотшибал.

…Наверно, герцог считал, что для капитана стражи мало уметь вести умные разговоры — надо еще и разбираться в современной культуре. Меня абсолютно не интересовали тонкости исполнения баллад столичным бардом, но лишняя возможность «поскучать» в обществе Лиссы была вполне кстати.

Приобщение к искусству выражалось в том, что мы тихонько разговаривали о своем, время от времени прислушиваясь к доносящимся звукам. Лисса комментировала — и слава богу, что я хорошо умею сдерживаться, не то заезжая знаменитость непременно вызвала бы меня на поединок за неприличное ржание.

Неожиданно, Лисса снова зашлась, уже даже не пытаясь скрываться. Я прислушался.

— Знаю я, что не увидеть мне этот закат.

Я храброй смертью героя погибну в бою.

И враг, убивший меня, будет не виноват:

Я сам выбирал в этой жизни дорогу свою…

— Да уж!.. — Лисса почти рыдала. — Враг, убивший тебя, будет не виноват… И потомки его не осудят… Храброю смертью героя…

Я попытался удвинуть ее за спины сидящих, но спрятать двести фунтов корчащегося в истерике тела оказалось непросто.

— А те, кого не убьют, умрут смертью своей… Прям здесь… Прям щас!

Я умоляюще посмотрел на герцога, но судя по всему, он считал, что веселье только начинается. Беда в том, что у столичной знаменитости мнение на эту тему было сугубо свое.

К его чести надо сказать, что песню допеть он смог, и даже ни разу не сбился с такта. Опустил лютню, перевел дыхание и нашел глазами Лиссу.

— Приятно видеть в этой зале истинных ценителей… — голос у него оказался низковатым и с хрипотцой. — Что ж… Специально для прекрасной дамы я позволю себе спеть другую балладу…

Если бы он в этот момент улыбнулся, я бы не постеснялся набить ему физиономию. К своему счастью, он остался совершенно серьезным.

…Одного я не могу понять: ну да, менестрель поет те песни, за которые ему платят. Так неужели за ту слащавую чепуху платят лучше, чем за такие вот стоящие вещи? У него даже голос изменился, когда он запел всерьез…

…Но кровь для мира — как воздух, и даже немного

Он не может прожить без войны,

А значит, нам никогда не придется остаться без дела…

Наверное, физиономия у меня стало соответствующая, потому что Лисса сочувственно покосилась в мою сторону.

— Кэп, это уникальный певец. Мало того, что голос на месте, так еще и мозги с собой зачем-то прихватил…

— Да ну тебя, — я почти обиделся.