Р. Лафферти - Роковая планета

Поскольку надежды больше нет и мне не исполнить свое предназначение, не вернуть авторитет в глазах команды, я буду записывать свои короткие мысли по мере их появления в расчете на то, что они, возможно, принесут пользу какому-нибудь другому звездоплавателю. Девять долгих дней спора! Но решение однозначное. Команда высадит меня на безвестной планете. Я потерял всю власть над ними.

Кто бы мог подумать, что я продемонстрирую такое бессилие при пересечении барьера? Ожидалось, что я буду сильнейшим во всех тестах. Но заключительный тест обернулся ЧП. Я потерпел неудачу.

Я лишь надеюсь, что планета, на которую меня высадят, будет приятной и обитаемой…

Позже. Они приняли решение. Я больше не капитан, даже по имени. Правда, они сочувствуют мне. Они сделают все возможное, чтобы подсластить горькую пилюлю. Я уверен, что они уже выбрали „пустынный остров“ — захолустную планету, на которой они оставят меня умирать. Буду надеяться на лучшее. Я больше не имею права голоса на их консилиумах.

Позже. Меня снабдят всего-навсего базовым комплектом для выживания. Это пусковая мортира и сфера, чтобы отправить мой последний завет в космос в галактический дрейф; небольшой космоскоп, так что я буду, по крайней мере, ориентироваться на местности; один замена крови; универсальный, но урезанный языковой коррелятор; справочник по одной тысяче нерешенных философских вопросов для тренировки мозга; небольшой флакон средства от насекомых.

Позже. Планета подобрана. Но мое сознание настолько деморализовано, что я даже не распознал систему, хотя когда-то специализировался по данному региону. Планета будет обитаема. Пригодная для дыхания атмосфера позволит обходиться без неудобного оборудования. В качестве наполнителя здесь выступает азот, однако это не имеет значения. Мне случалось дышать азотом и раньше. Вода большей частью соленая, но пресной воды в достаточном количестве. Никаких проблем с едой; перед высадкой мне сделают инъекции, которые поддержат организм до конца моей, возможно не такой уж длинной жизни. Сила тяжести будет соответствовать моему телосложению.

Чего будет не хватать? Ничего, кроме привычного общения, которое значит для меня очень много.

Как же это ужасно — быть высаженным!

Один из моих учителей случалось говорил, что единственный непростительный грех во вселенной — несоответствие. И угораздило меня первым заболеть космической неспособностью и лечь тяжким бременем на плечи остальных! Но пытаться путешествовать дальше с больным человеком, тем более в качестве номинального лидера, было бы гибельно для них. Я был бы миной замедленного действия. Я не держу на них зла.

Это случится сегодня…

Позже. Я на месте. Мне совсем неинтересно, где это „место“ находится, хотя у меня есть космоскоп, и я мог бы легко вычислить координаты. Мне дали наркоз несколько часов назад и доставили сюда, пока я спал. Неподалеку выжженное пятно, оставшееся после их посадки. Но никаких других следов их пребывания.

Все же это — неплохой выбор и не сильно отличается от моей родины. Самое близкое сходство, какое я видел за все плавание. Псевдо-дендроны достаточно похожи на деревья, чтобы напоминать мне деревья, зеленый покров довольно сходен с травой, чтобы убедить любого, кто никогда не видел настоящей травы. Зеленая, местами полузатопленная местность с приятным климатом.

Единственные обитатели, на которых я наткнулся, — чрезвычайно занятое племя выпукло-изогнутых существ, которые едва замечают мое присутствие. Они четвероногие, отличаются плохим зрением и почти все свое время тратят на кормление. Похоже, что я невидим для них. Но все же они слышат мой голос и шарахаются от него. У меня не получается наладить с ними общение. Единственный звук, который они издают, что-то вроде вибрирующего испуганного рева, но когда я отвечаю им аналогичным образом, они выглядят больше недоуменными, нежели склонными к общению.

Я заметил за ними одну особенность: когда они упираются в какое-нибудь препятствие, например, заросли, они или терпеливо обходят их, или идут напролом. Им не приходит в голову перелететь через них: они связаны силой тяжести так же, как новорожденный малыш.

А вот путешествующие по воздуху существа, которых я встретил, значительно меньшего размера. Они более звукообильны, чем близорукие четвероногие, и я достиг некоторого успеха в общении с ними, хотя мои результаты все еще ждут более кропотливого семантического анализа. Те их сообщения, которые я проанализировал, целиком посвящены обыденным темам. У них нет настоящей философии, и они не особенно к ней стремятся; они почти абсолютные экстраверты и имеют не более чем зачатки самоанализа.

Тем не менее, они ухитрились рассказать мне несколько забавных анекдотов. Они совершенно добродушные по натуре, хотя и слабоумные.

Они говорят, что ни они, ни близорукие четвероногие не являются доминирующим видом здесь. Эта роль принадлежит крупным личинкообразным существам, полностью лишенным внешнего покрытия. Из того, что они сумели сообщить мне об этой породе, я делаю вывод, что это кошмарные создания. Одно из летучих существ поведало мне, что гигантские личинки путешествуют вертикально на раздвоенном хвосте, но в это трудно поверить. Кроме того, я уверен, что чувство юмора — незначительная деталь интеллекта моих воздушных друзей. Я буду называть их птицами, хотя они, извините, выглядят как карикатуры на птиц моей родины…

Позже. За мной охотятся. За мной охотятся гигантские личинки. Возвращаясь обратной дорогой, я увидел их, изучающих с большим любопытством мой след.

Птицы дали мне крайне неадекватное представление об этих существах. В действительности они незавершенные, потому что лишены полного внешнего покрова. Несмотря на их гигантский размер, я убежден, что они личинки, живущие под камнями и в гнилой древесине. Ничто в природе не создает такого впечатления наготы и незащищенности, как личинка, жирный недоразвитый червь.

Эти, впрочем, простые двуногие. Они завернуты в кокон, который, как представляется, они никогда не сбрасывают, как будто их выход из личиночного состояния был незакончен. Это неплотная искусственная оболочка, покрывающая центральную часть тела. По-видимому, они не в состоянии освободиться от нее, несмотря на то, что она определенно не является частью их тела. Когда я проанализирую их интеллект, я узнаю, ради чего они носят ее. А пока могу только предполагать. Это выглядит как принуждение, как некая психологическая привязанность, которая обрекает их в очевидном взрослом состоянии продолжать таскать коконы на себе.