Артур Кларк - Фонтаны рая

Если же вызванный не хотел прерывать разговор, он нажимал кнопку на своем жетоне. Тогда индикатор на доске против его фамилии переставал мигать и загорался ровным светом. Только очень назойливые или плохо воспитанные люди могли игнорировать этот намек и сделать повторный вызов.

Хотя некоторые устроители многолюдных приемов (в особенности женщины) находили эту систему механической, бездушной и ни за что не желали ею пользоваться, в ее устройство намеренно были заложены кое-какие несовершенства. Любой, кто не хотел афишировать свое появление, мог не взять жетон или не включить его; это давало основание думать, что такой-то гость попросту не пришел. Помимо этого, существовал широкий выбор псевдожетонов. Связанные с ними «правила игры» были хорошо известны. Если вы видели знакомое лицо, а надпись на жетоне утверждала, что это «ДЖОН ДОУ» или «МЕРИ СМИТ», дальнейшие расспросы были неуместны. А надпись «ИИСУС ХРИСТОС» или «ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ», напротив, приглашала к беседе со «знаменитой персоной».

Дункан не нуждался в анонимности; наоборот, он был рад встретиться с каждым, кто пожелает встретиться с ним. Включив жетон, он навестил буфет, ломящийся от всевозможных блюд и напитков. Выбрав себе угощение, Дункан присел за столик. Он достаточно приспособился к земному тяготению и теперь с улыбкой вспоминал свои прежние страхи. И все же он старался не нарушать рекомендации врачей и излишне не нагружать ноги. Он заметил, что практически все терранцы едят сидя. Только отдельные виртуозы ухитрялись есть стоя, а иногда и на ходу, держа в руках несколько тарелок и бокал.

Дункан пришел одним из первых (за все время пребывания на Земле он так и не смог одолеть привычку приходить рано). К тому времени, когда он управился с незнакомыми деликатесами, главный зал был уже достаточно полон. Дункану не хотелось производить впечатление одиночки с задворок Солнечной системы, а потому он решил побродить по залу, придав себе несколько скучающий вид.

Привычки подслушивать чужие разговоры он не имел. Но все Макензи отличались удивительно тонким слухом, а терранцы, казалось, нарочно старались говорить так, чтобы их слышали не только собеседники. Подобно свободному электрону в полупроводнике, Дункан бродил между группок приглашенных. Иногда кто-то его узнавал и здоровался. Он отвечал и, перебросившись обычными в таких случаях фразами, шел дальше. Дункану вполне нравилась роль пассивного наблюдателя. Девяносто процентов услышанных им обрывков разговоров были бессмысленными и скучными. Но не все…

«Ненавижу подобные сборища! А вы?»

«Говорят, это единственный сохранившийся набор старинной надувной мебели. Показать ее вам покажут, но уж позволить посидеть на ней…»

«Покупать за пятьдесят, продавать за восемьдесят. Неужели вы верите, что взрослые люди способны заниматься этим целую жизнь?»

«К двумстам годам ревнивая женушка выбьет из Билла все его амбиции…»

«Ну и как поживает ваша революция? Кстати, если вам понадобятся дополнительные средства от бюджетной комиссии, свяжитесь со мной…»

«Пища должна быть в таблетках. Так задумано Богом. Вспомните манну небесную…»

«А найдется ли в этом зале хоть один, с кем она не переспала? Возможно, лишь статуя Зевса!»

«Я намерен ходатайствовать о принятии закона по охране лунной природы…»

«Думаю, это был пояс Ван Аллена…»

«Говорю вам, это случилось в прошлом году…»

Неожиданно жетон Дункана стал издавать легкое жужжание. Дункан остановился. Только сейчас он спохватился, что даже не знает, где находится «зал встреч». Потолкавшись, он нашел указатель, а потом и сам зал. Чтобы избежать хаоса, возле стен имелись небольшие таблички с начальными буквами фамилий. Буква М находилась в дальнем конце. В этом зале, как и повсюду, было исключительно людно (здесь собирались не только ожидающие встреч). Дункану понадобилось целых пять минут, чтобы добраться до своей буквы.

Ожидавших под буквой М было пять или шесть. Никого из них Дункан не знал. Он внимательно вглядывался в лица. Нет, никого из этих людей он не видел даже мельком.

— Мистер Макензи! Как хорошо, что вы откликнулись. Я отниму у вас всего несколько минут.

Дункан уже имел печальную возможность убедиться, что последняя фраза — не более чем хитрая терранская уловка. Услышав эти слова, он настороженно поглядел на незнакомца, пытаясь угадать, что это за человек и чем занимается. Вид пригласившего не внушал опасений: исключительно аккуратный щуплый человек с козлиной бородкой, одетый в шервани — традиционный индокитайский наряд — и застегнутый на все пуговицы. Обликом своим он не походил на зануду или фанатика. Впрочем, фанатики могут выглядеть как угодно.

— Хорошо, мистер… Мандельштам. Чем могу быть вам полезен?

— Я намеревался связаться с вами. Редкая удача: увидел вашу фамилию в списке гостей. Я знал, что только у одного Макензи имя может начинаться с буквы Д. Дональд, Дуглас, Дэвид…

— Дункан.

— Ах да. У меня не слишком хорошая память на имена. Если не возражаете, давайте перейдем вот туда и сядем. Мне нравится эта картина. Это «Попутный ветер» Уинслоу Хомера [20] Уинслоу Хомер (1836–1910) — американский живописей и график, основоположник американской реалистической живописи. . Возможно, манера письма грубовата, но все равно: вы буквально ощущаете запах рыбы, трепыхающейся в лодке. Кстати, любопытное совпадение: этой картине ровно четыреста лет! Вы не находите, что в совпадениях есть какое-то особое очарование? Я, знаете ли, всю свою жизнь коллекционирую совпадения.

— Я как-то не задумывался об этом, — ответил Дункан, ощущая внезапную нехватку воздуха.

Еще немного — и он сам начнет говорить в такой же скачущей манере. Что этому человеку от него нужно? Попробуй угадай намерения собеседника со столь импульсивной речью!

Правда, когда они сели на изящный диванчик, поведение мистера Мандельштама заметно изменилось. Он заговорщически огляделся по сторонам — не подслушивает ли кто (рыбаки с полотна Уинслоу Хомера не в счет), затем заговорил уже совсем иным тоном:

— Я обещал отнять у вас всего несколько минут. Вот моя визитная карточка. Там есть все необходимые координаты. Да, я именую себя торговцем антиквариатом, но это слишком общее название. Мой основной интерес — драгоценные камни. Я владею одной из крупнейших частных коллекций. Вероятно, вы уже догадались, почему я так стремился увидеться с вами.

— Пока нет.

— Из-за титанита, мистер Макензи. На всей Земле едва ли найдется дюжина образцов этого камня. Пять из них находятся в разных музеях. Представляете, даже Смитсоновский музей не имеет ни кусочка титанита в своих коллекциях! Хранитель отдела драгоценных камней — кстати, вот тот долговязый мужчина он и есть — страшно переживает по этому поводу. Полагаю, вызнаете, что титанит — один из немногих материалов, которые невозможно синтезировать.