Вилли Конн - Лили

Голубая палатка девушки стояла неподалеку от моей, почти на самом берегу озера. Я хотел ночевать на куче ветвей у ее входа, но Лили настояла, чтобы я вернулся к себе. Я нехотя подчинился.

Солнце садилось. Верхушки самых высоких сосен еще видели свет, но внизу, в зарослях крапивы, уже царил полумрак. Я лежал на земле, чутко прислушиваясь к голосам дебрей. Я не мог ни о чем думать, кроме Лили. Я был упоен ею. Мне не надо было напрягать память, я отчетливо видел, как она, обнаженная и прекрасная, входила в озеро, как воде покрывала сначала ее колени, потом поднималась выше по голой ноге, прохладной щекотностью касалась ее пушка, как девушка замирала на миг от этого прикосновения... Я понял, что люблю ее полнокровной земной любовью, ее стройные ноги, каждую ложбинку и выпуклость ее тела, пышные льняные волосы, ее голос, ее глаза... Мне не нужны были обычные для влюбленных годы размышлений и самокопания. Очарование и совершенство Лили ускорили, сжали этот процесс до считанных часов. Мне было хорошо, и я ни о чем не желал думать.

Лишь теперь, ближе к ночи, чувства потеснились, давая место мыслям. Мне пришло в голову, что я напрасно ни о чем не расспросил девушку. Ведь я ничего до сих пор не знал о ней - кто она, откуда и что привело ее сюда? Тогда, на залитых солнцем земляничных полянах, где царило добро, это нисколько не занимало меня. Сейчас же, слыша невнятные звуки отходящего во власть тьмы и зла леса, я подумал, что было непростительной ошибкой не выяснить все это. Ведь стоило ей внезапно уйти, забрав палатку, и у меня не было бы ни единого шанса отыскать ее.

Все темнее становилось вокруг, и палатка девушки, такая незащищенная, погружалась во мрак. А над старой елью, там же, где и вчера, снова лютым ночным оком зажглась звезда. Я ощущал ее липкие холодные лучи, вызвавшие вчера тот отвратительный страх. Но сегодня асе было иначе. Я боялся не за себя, а за Лили.

Стало совсем темно, и я явственно ощутил близость враждебных сил, которые вступили в свои права. Тихо зашуршал папоротник, над лесом всплыла луна, такая же яркая и холодная, как и в прошлую ночь.

Ровно в полночь я услышал осторожные шаги. По тропинке, ведущей к баньке, залитая лунным светом, словно подсвеченная изнутри, шла совершенно голая Лили. И опять в ее движениях было что-то от оживших восковых фигур... Неведомая сила влекла ее к старой баньке. Почувствовав неладное, я, не таясь, пошел вслед за ней. Завернув за угол баньки, я увидел черный сгусток, прилипший к тускло освещенному окну. Войдя внутрь его, я на секунду ослеп. Что-то сдавило мне горло и начало душить меня, пытаясь опрокинуть на землю. Я старался сорвать с горла вцепившиеся щупальца, но мои руки беззвучно проходили сквозь сгущающуюся тьму. Внезапно я почувствовал, как щупальца сползли с моего горла. Как раз в этот момент мимолетное кочующее облако закрыло звезду.

Я снова дышал. Припев покрытым испариной лбом к стеклу, я увидел слабо освещенную баньку. Свеча стояла на том же месте, где и вчера. На скамье, где когда-то сидела Элла, была Лили. Пышные волосы чуть касались обнаженной груди, а стройные ноги и голые бедра лишь угадывались в полумраке. Внезапно племя свечи заколебалось. Отворилась дверь баньки, и на пороге появился егерь! Он был в той же клетчатой рубашке, без брюк. Усмехнувшись, он подошел к Лили... Широко открытыми глазами она неотрывно смотрела на него. Егерь нагнулся и, подхватив ее под колени, положил на скамью. Лили послушно раздвинула ноги...

Я кинулся к двери. Рванул. Застучал, Она была заперта. Я принялся исступленно бить ее!

- Лили! Лили! - исступленно кричал я.

Наконец дверь подалась, и я ввалился в баньку. Она была пуста! Лишь в закопченное оконце, словно насмехаясь, смотрела злая ночная звезда. Я вспомнил слезы на глазах егеря, застигнувшего нас с Эллой. Разве ему было не больно? Может быть это и есть обещанная месть? Но разве можно сравнить его влюбленность в Эллу, в эту вертлявую сороконожку, с моим чувством к Лили? Мою боль с его болью? Но откуда взялся егерь, которого давно уже нет на свете? Куда исчезли они потом? Мой разум не находил объяснения этому. Галлюцинация? Бред? Или я схожу с ума?

Не знаю, как долго я плутал в лесу, прежде чем ноги сами вывели меня к палатке Лили. Я сел поодаль на старый, иссохший пенек и обхватил голову руками в своем безутешном страдании.

- Дан! - услышал я тихий, мелодичный голос.

Полог палатки приоткрылся, и изящная девичья рука поманила меня к себе. Сгорая от стыда и ревности, я пошел к ней.

Палатка была наполнена прозрачным малиновым светом, исходившим от невидимого светильника. Внутри она оказалась небольшим, но очень уютным залом... Лили лежала на чем-то, покрытом шелковистой тканью с узорами, против нее лежала открытая книга. Она была такой же, как днем, ничто не напоминало в ней ожившую восковую куклу.

- Тебе плохо, Дан? - ласковые руки девушки легли на мое плечо.

Я ненавижу тебя, Лили, и презираю себя, - поражаясь своей смелости, выпалил я.

- Что случилось. Дан?

- Ты знаешь. Лили.

- Дан, ты должен мне рассказать все, слышишь? И ничего не утаивай, это очень важно. - Лили легко обняла меня и погладила по голове. - Ну, пожалуйста.

Срывающимся от волнения голосом, стараясь не смотреть ей в лицо, я рассказал все.

- И ты в это поверил. Дан? - Лили нежно погладила меня по щеке.

- Но я же видел!

- Глупый, глупый Дан, - она вдруг улыбнулась и прижалась ко мне, кроткая и очаровательная.

Куда делись мои мучительные переживания.

- Знаешь, как мне было плохо. Лили? - я уронил голову на ее плечо.

- Думаешь, мне приятно то, что было у вас с Эллой?

- Ты знаешь об Элле? Но тогда еще не было тебя, Лили.

- Я уже была. Дан.

- Почему же я тебя не знал?

- Ты не замечал меня. Поверь, когда тебя не замечают, делается еще больнее.

- Лили, ты для меня больше чем жизнь, - неожиданно для себя я поцеловал ее и замер, пораженный своей дерзостью.

- Хочешь, у нас все будет точно так же, как у вас с Эллой? - прошептала она.

Я не поверил своим ушам. Неужели это возможно? Я помчался к заброшенной баньке не чувствуя под собой ног. Вбежав, наполнил тяжелую бадью водой. Потом яростно дул в огонь, торопя его перескакивать с ветки на ветку. Наконец блаженное тепло согрело отсыревшие стены, заструилось над разогретыми камнями очага. Я окатил шероховатые половые доски водой и остановился не в силах представить прекрасную Лили, лежащую, подобно Элле, на этом полу.

Я вышел на улицу. Было облачно и тихо - так, что отчетливо слышался шорох ползущих в папоротниках гадов. "Нет, этого не может быть, - шептал я. - Неужели это случится? Неужели Лили будет сейчас моей, здесь?"

Я завернул за баньку, напряженно ловя каждый звук. Наконец послышались легкие, торопливые шаги. Она торопилась! Она тоже ждала этой минуты! Скрипнула дверь, и я увидел, как в баньку вошла Лили. Она легко скинула халат и повернулась ко мне совершенно голая и обворожительная. Она зачерпнула пригоршню теплой родниковой воды и брызнула себе на грудку. Я увидел, как заблестели серебряные капельки на ее коже и, поблескивая, потекли вниз, вдоль всего девичьего тела и остановились, повиснув бусинками в самом низу живота, на ее пушке. Она сжала ноги, и бусинки покатились дальше. Девушка, потупив глаза, разжала ножки и, замирая от желания и страха, смахнула щекотные капельки на пол. Озорно улыбнувшись, она подняла голову и посмотрела сквозь стекло мне прямо в глаза.