Р. Лафферти - Сборник рассказов

— Скорее всего. Но мне гораздо проще имитировать звук.

— А у тебя получится петь и имитировать звук гитары одновременно?

— Надеюсь, вы не считаете, что я ограничен одним голосовым боксом?

— Ох, я не знал. А что это за большой металлический шар возле тебя?

— Это моя коммуникационная сфера для записи мыслей. Она всегда со мной. В случае опасности я глотаю ее. Если произойдет что-то чрезвычайное, я должен вернуться туда, где спрятал пусковую мортиру, и отправить сферу в галактический дрейф — в надежде, что ее когда-нибудь подберут.

— Нет, приятель, это не похоже на прикол — для твоего выступления такие фразочки не годятся. Нам нужно что-то вроде этого…

И Блэкджек Брэкен рассказал анекдот. Детский и скверный.

— Не уверен, что шутка в моем вкусе, — заявил я.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Думаю, я мог бы читать вашим клиентам лекции по высшей этике.

— Слушай, Джордж Альберт, мои клиенты никогда не слышали даже про низшую этику.

— О каком вознаграждении идет речь? — спросил я.

— Мы с Билли сошлись на 150-ти в неделю.

— 150 кому?

— Как кому? Билли.

— Я предлагаю так: 150 мне и 10 % Билли как моему агенту.

— Слушай, Билли, этот слизень действительно смышлен.

— Даже чересчур.

— Да, сэр Джордж Альберт, вы самый умный слизень. Какого рода контракт вы подписали с Билли?

— Абсолютно никакого.

— Просто джентльменское соглашение?

— Никакого соглашения.

— Билли, ты не можешь держать его в клетке без контракта. Это рабство. Это противозаконно.

— Но, Блэкджек, слизень не человек.

— Пойди докажи это в суде. Не желаете подписать контракт со мной, Джордж Альберт?

— Я не брошу Билли. Он отнесся ко мне по-дружески и поселил в дом с черепахами и змеями. Я подпишу комбинированный контракт с вами обоими. Мы обсудим условия завтра — после того, как я сравню посещаемость здесь и в ночном клубе.

Существует два вида ходячих личинок (называющих себя людьми), и они придают межвидовому различию особое значение. Оно же порождает большую часть их проблем. Это разграничение, основанное на противопоставлении, делит общество на две части вне зависимости от возраста, платежеспособности и места проживания. Этим страдают не только люди, но и, по-видимому, все существа на планете Флорида.

Очень похоже, что особь, будучи вовлеченной в начале жизни в ту или иную из противопоставляемых групп, сохраняет свою принадлежность до самой смерти. Притягательно-отталкивающий комплекс связей, созданный этими двумя типами людей, вызывает у них глубокую эмоциональную вовлеченность, которая порождает сильное беспокойство и расстройство, а также страсть и вдохновение. Есть такая разновидность поэтической недосказанности, которая скрывает изначальную простоту описываемого предмета или идеи, выражая её в одновременном уравнивании противоположностей.

Полная изоляция этих двух групп друг от друга кажется невозможной. Попытайся кто-нибудь когда-нибудь это сделать, ему рано или поздно придется отказаться от своей затеи как от неосуществимой.

Различие между видами почти неуловимо, так что на исходе первого дня, проведенного мною на «Змеином ранчо», я мог определять принадлежность к тому или иному типу не более чем в девяти процентах случаев. Распознавание этого различия, думается, происходит интуитивно.

Я назову эти типы бета и гамма, или мальчики и девочки. Постепенно мне стало понятно, что их противостояние — одна из величайших движущих сил людей.

Вечером меня привезли в ночной клуб, где я снискал успех. Я не стал развлекать клиентов непристойными шутками и песенками, но очаровал их незатейливой имитацией инструментов полного оркестра и исполнением потешных баллад, которым Юстас обучил меня днем. Также их заинтересовало, каким макаром я пил джин: опорожнял бутылки, не распечатывая их. (Кажется, личинки-люди не способны впитывать жидкость без непосредственного контакта с ней.)

В этот вечер я встретил Маргарет, одну из девушек-певиц. Мне хотелось узнать, к какому типу людей я могу испытывать симпатию. Теперь я знал. Безусловно, сам я относился к бета-типу, ибо меня влекло к Маргарет, которая была безошибочно узнаваемым гамма-типом. Я начал понимать то странное влияние, которое эти типы оказывают друг на друга.

Она подошла к моей клетке.

— Хочу коснуться твоей головы на счастье, прежде чем продолжить, — сказала она.

— Спасибо, Маргарет, — ответил я, — но это не голова.

Она пела с несравненной грустью, с бесконечной печалью и жалостью, отчего в воображении рисовалась целая армия несчастных особей гамма-типа. Это был экстракт меланхолии, превращенный в музыку. Немного похоже на музыку призраков астероида Артемида, немного — на погребальные песнопения на Дольмене. Секс и грусть. Ностальгия. Сожаление.

Ее пение потрясло меня, пробудив сильные чувства, испытываемые мной впервые в жизни.

Она вернулась к клетке.

— Ты была чудесна, Маргарет, — сказал я.

— Я всегда чудесна, когда пою за ужин. Гораздо менее чудесной я бываю в те редкие моменты, когда сыта. Но ты счастлив, дружок?

— Я почти уже был счастлив, пока не услышал твое пение. Теперь я охвачен грустью и состраданием. Маргарет, ты меня очаровала.

— Ты мне тоже нравишься, слизень. Ты мой приятель. Ну не смешно ли, что единственный мой приятель во всем мире, — слизень. Хотя если бы ты видел парней, за которыми я была замужем… Малыш! Не буду обижать тебя, называя их слизняками. Увы, мне пора. Увидимся завтра ночью, если они оставят нас обоих.

Проблема встала в полный рост. Мне необходимо установить контроль над окружением, и немедленно. Иначе как мне добиться Маргарет?

Ни бар, ни развлечения, ни кухня, ни танцы не были центром этого заведения. Сердцем предприятия являлось казино. В нем были деньги, которые имели значение; все остальное — не более чем гарнир.

Я попросил перенести меня в игровые залы.

Здесь я ожидал столкнуться с настоящими сложностями — ведь клиенты тут прикладывали все свои способности ради выигрыша. Однако все оказалось на удивление просто. Все игры основывались на системе чисел первого вида. И впрямь, вся жизнь на планете Флорида казалась основанной именно на числах первого вида.

Давно известно, что числа первого вида не несут в себе собственное предсказание. Поэтому не было людей, владеющих основным принципом предсказания, который перекрывает самое начало серий второго вида.

Местные люди-личинки рисковали крупными суммами — атрибутом своего процветания — вслепую, не зная точно, выиграют они или проиграют. Они выбирали номера, основываясь на предчувствии или случайным образом, без гарантии выигрыша. Они выбирали лунку для шарика, абсолютно не представляя, было ли их решение верным.