Григорий Бондарчук - Рыцарь света

Капитан не стал больше развивать мысли и сел в машину, где его ждал новый заместитель. Когда отъехали капитан спросил:

– Этот Степанов, он что всегда такой?

– Какой, товарищ капитан?

– Ну такой, странный.

– Есть немного. Но служит хорошо. Он многих из нас на ноги поставил. Научил, так сказать, оперативно-следственной работе. И потом у него документация всегда в порядке, за формой следит.

– Я не в том смысле. Он что с палаточников что-то берёт?

– Это исключено. Он же рыцарь света.

– Как это?

– Да так. Как-то мы выпили хорошо, и ребята ему намекнули, что он как белая ворона. Все понемногу кормятся, а он нет. Тогда он признался, что, ему нельзя. Мол, он рыцарь света, а не простой милиционер, что чистая совесть лучше того, что можно съесть, купить или чем владеть. Красиво сказал.

– Надо же, – капитан задумался.

Переговоры с торговцами прошли великолепно. Капитан получил единодушное согласие уличных коммерсантов, что ночной патруль остро необходим и даже взносы для поднятия духа и материального стимулирования патрульных приемлемы. Днем, вызванная по просьбе милиции бригада электриков заменила перегоревшие лампы уличного освещения, однако, следующей ночью, несмотря на постоянное патрулирование подземного перехода и площади, в шести палатках оказались разбитыми зеркала. При этом патрульные только недоумённо пожимали плечами и клялись, что никого не видели. Теперь с утра уже торговцы приехали к отделению и громко возмущались, что начальник их не хочет выслушать. А капитан действительно не мог, так как проводил оперативно-следственное совещание.

– Мы должны найти и обезвредить эту банду! – капитан был в бешенстве. – Мы обязаны защитить честных людей. За час, который мы тут сидим, я не услышал ни одной конструктивной идеи. Какие у нас версии? Кто-нибудь вообще, может что либо сказать?

Капитан замолчал и в кабинете повисла гнетущая тишина. Офицеры сидели, уткнувшись в свои блокноты, никто идей не высказывал.

– У меня есть идея, но только с глазу на глаз, – предложил Степанов.

– Хорошо. Все свободы. Давай, что за идея?

– Это шкодит демон. Я давно за ним охочусь. Он ещё разумным не стал, поэтому просто бесчинствует.

– И сколько же нам ждать, когда он поумнеет? – съязвил капитан.

– Ждать нельзя. Если он поумнеет, то изловить его будет очень трудно. А вреда он людям очень много принесёт. Надо его сейчас остановить, пока он тупой.

– И что же ты предлагаешь? – вдруг с любопытством спросил капитан.

– Надо ночью выставить патрули по всему району с 19-00 до 23-00. Кроме старого дома, что подготовлен на снос. Затем, после 20-00 везде погасить уличное освещение, оставить только фонари возле этого дома. А в доме я организую засаду и его возьму.

– Так это весь район оставить без света. Ты хоть понимаешь, что про нас скажут?

– Можно не весь. Только четыре квартала и проспект. А чтобы люди не волновались, я и предлагаю выставить патрули на улицах.

– И ты гарантируешь, что этого психа словишь?

– Гарантировать не могу, но шансы есть. Если его так раздражает отражённый зеркалами свет, а я тут подборочку уже хорошую имею. То, куда он двинется. если вокруг будет темно и только возле брошенного дома будет освещено? Правильно – в старый дом. Там я поставлю зеркала и путь резвится.

Капитан посмотрел на записи Степанова обо всех происшествиях с машинами в районе и удивлённо поднял глаза.

– Ну ты даёшь, Кутузов!

– Я не Кутузов, я – Степанов.

– Всё равно. Давай попробуем, хотя не верю я во всю эту чертовщину. Но если это псих, то вполне вероятно он на такую приманку клюнет. Ты один, то с задержанием справишься?

– Я и должен быть один. Брать таких – это моя работа.

– Согласен.

Степанов смог купить несколько зеркал, и к вечеру, вместе с Генрихом, оборудовать в подъезде пустого дома приманку. Он установил одно из зеркал так, чтобы отражённый свет уличного фонаря выходил узким лучом из подъезда и был заметен. Два других он поставил по бокам, ограждая демону проходы, а четвертое прикрепил на обратной стороне двери. Теперь, если закрыть дверь, то зеркала образовали преграду со всех четырёх сторон. Кроме того, на фабрике удалось раздобыть старый прожектор и Степанов установил его так, чтобы его луч непосредственно освещал площадку в центре зеркал. Степанов проверил точность настройки, убедился что ловушка готова. До захода Солнца оставалось ещё полчаса и Степанов известил отделение, что у него всё готово.

К шести часам подъехал на газике капитан и с любопытством рассмотрел нехитрое оборудование Степанова.

– И ты считаешь, что на эту х… кто-то клюнет? – сомневаясь спросил он.

– Если в других местах уличного света не будет, а вон те фонари будут светиться, то ему просто некуда будет деться.

– Ну смотри, старший лейтенант. Если ничего не выйдет, то весь личный состав отделения тебе будет сердечно благодарен за сегодняшний вечерний променаж.

– Ничего страшного, – пошутил Степанов, – ну погуляют один вечер наши мальчики по району. Простят, если я ошибаюсь. А если не ошибаюсь, то мы большое дело сделаем.

Капитан поехал в участок, вопреки первоначальному желанию не заниматься этой чепухой, толково проинструктировал патрули, и потом, захватив личное дело Степанова, закрылся у себя в кабинете. Он быстро пробежал немногочисленные положительные аттестации и характеристики, затем внимательно просмотрел записи контрольных органов о странном хобби офицера, на всякий случай – данные по последней медицинской комиссии и вскоре уехал. А Степанов, успел до заката сходить домой, взять термос с горячим кофе и, отпустив «добровольного» помощника Генриха, приготовился ждать.

Больше часа ничего не происходило. Затем в районе разом, как будто бы по аварии, погасли все уличные фонари, кроме двух возле брошенного дома. Степанов глотнул кофейку и приготовился. Наблюдательный пункт он себе оборудовал в квартире на первом этаже. От туда Степанов мог видеть вход в подъезд и через открытую дверь свою зеркальную камеру. К входной двери он протянул верёвку, так что ему даже не надо было даже бегать. Если демон или что ещё там вошло бы в подъезд, то Степанов дернул бы за верёвку и дверь захлопнулась. Тем самым вошедший оказался бы между четырёх зеркал. Дальше оставалось только включить прожектор, и если бы это был демон, то, как рассуждал Степанов, выхода из этого лабиринта он бы не нашёл. Тогда, если свет зеркал для него вреден, он бы через некоторое время дематериализовался, а если нет, то Степанов рассчитывал сам справиться с больным человеком.

Первое шевеление Степанов заметил около десяти вечера. Из кустов, возле дома, тихо вышло уже знакомая Степанову собака с пятном на хвосте и рваным ухом. Он злобно зарычала на выходивший из подъезда свет и остановилась в нерешительности. Следом откуда-то появилась белая кошка. Она тоже зашипела на свет и так и осталась, возле собаки, не в силах отвести взгляд. Несколько минут звери враждебно смотрели на отражённый свет и ничего не предпринимали. Затем к ним медленно подошла уже знакомая девочка Рита. Собака и кошка, медленно приблизились к ней и, вдруг, исчезли. Потом из поля зрения пропала и сама девочка, а Степанов заметил какую-то тень, мелькнувшую у входа в подъезд.