Сергей Абрамов - Приключения на Лесной улице

— Очевидная бессмысленность путешествия!

— Тогда цель шутки?

— У шутки может не быть цели, на то она и шутка. Но, если хотите: чтобы вы, наконец, прекратили лезть в чужие дела.

Люда была невежлива, но справедлива. Мы, конечно, мешали кому-то и нам сунули «конфетку»: полакомьтесь, ребятки. Но «конфетка» эта казалась мне вынутой из той же коробки, что и случай с машинами. Логика такова: вы хотите узнать, как это делается? Пожалуйста, погуляйте по тоннелю. Вот так и машины пропадали, понятно?

— Не очень понятно... Как же все-таки пропадали?

Я поделился сомнениями с ребятами. Люда в ответ только плечами пожала:

— Вас принцип интересует? Да разве в нем дело? Главное — цель опыта. А она-то мне неясна.

— А принцип ясен? — Тут даже Ганя не выдержал.

— Ясен. — Люда оставалась невозмутимой. — Например, треугольник Пенроузов.

Сумасшедший Ганя вскочил с кресла, обнял Люду, чмокнул в щеку, заорал радостно:

— Ну, Людка! Ну, молодец! Это же гениально просто, а я, дурак, не допер...

Я тоже «не допер» и тоже почувствовал себя дураком.

— Ладно, гении, сдаюсь. Объясните непосвященному вашу абракадабру.

Видно, потому, что догадка пришла не к нему, а к Люде, Ганя не стал выламываться, по своему обыкновению, и объяснил:

— Это одна из так называемых «невозможных фигур». Представьте себе модель нашего тоннеля: два перпендикулярных бруска в одной плоскости. Третий брусок перпендикулярен второму и образует с ним другую плоскость, тоже перпендикулярную первой. Если посмотреть на эту фигуру в определенном ракурсе, то наш глаз соединит в одной точке два свободных бруска. Получится треугольник, вернее, проекция на плоскость треугольника, составленного из прямоугольных брусков. — Тут Ганя вооружился карандашом и нарисовал «невозможную фигуру». Вот эту, я сохранил рисунок:

Потом перевернул листок бумаги и начертил мне еще одну картинку. Вот эту:

— А вот так она выглядит на самом деле. — Ганя полюбовался на рисунки. Здорово, а?

— Здорово, — согласился я. — Очень впечатляет. Но какое отношение все это имеет к нам?

Ганя хотел было ответить, но вмешалась Люда.

— Я считала, что вы соображаете быстрее, — презрительно сказала она, и я молча проглотил явное оскорбление: мне хотелось узнать, что они придумали. Ваш тоннель — трехмерная модель четырехмерной фигуры, с помощью которой машины перемещались в пространстве.

Я, конечно, был глуповат, а она умна, образованна, пытлива, изобретательна и еще миллион определений из толкового словаря. Я был глуповат и нахален. Я честно признался:

— Ничего не понял. Как мы попали на десятый этаж?

Ганя тяжело вздохнул и сказал Люде:

— Дай я ему объясню. Может, поймет... Мы прошли по трем коридорам, эквивалентным трем брускам треугольника Пенроузов, и очутились в точке их мнимого касания. Точка эта — квартира с поющей теткой — находится как раз на одной вертикали с воротами.

— А почему мы не почувствовали подъема?

Ганя решил быть таким же терпеливым, как Макаренко, Корчак и Сухомлинский, вместе взятые.

— Потому что в четвертом измерении, где мнимое касание становится действительным, все стороны треугольника лежат в одной горизонтальной плоскости.

Принцип треугольника и нашего путешествия я, кажется, понял. Оставалось неясным еще одно:

— А при чем здесь машины?

— При том, что они путешествовали по такому же «тоннелю-треугольнику».

— Куда путешествовали?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Ганя, а девушка Люда сказала мягко:

— Вот это я и назвала целью опыта. Как видите, мы не знаем ее.

У меня, непонятливого, кажется, созревала догадка.

— Скажите мне, — начал я, — чем этот ваш треугольник прогрессивнее лифта? По-моему, на лифте удобнее...

— А вот прогрессивнее! — уперся Ганя. — Четвертая координата может быть сколько угодно малой, остальные три от этого не изменятся. Значит, по одному и тому же — по размеру, конечно! — «треугольнику» мы попадаем из ворот на десятый этаж и, скажем, из Москвы в Гонолулу. В Гонолулу, — повторил он, будто прислушиваясь к звонкому названию, и вдруг хлопнул в ладоши, совсем как «тип в майке»: — Дураки мы, Людка! Вот же она, цель опыта! — Он восторженно заходил по комнате, натыкаясь на кресла. — Мгновенное перемещение в пространстве! Земля — Марс за минуту! Проводите уикенд только на Гавайях! Каково, а?

Перспектива и впрямь была радужной. Даже Люда милостиво заметила:

— А ты ничего, соображаешь...

— Еще бы! — Но вдруг радость его поубавилась, он сказал озабоченно: — Да, а машины... Куда машины девались?

— Никуда не девались, — предположил я. — Стоят себе в гаражах, а владельцы их дух переводят. Опыт-то кончился...

И тут у входной двери забулькал звонок.

Я первый раз видел Ганю таким растерянным. Он смотрел на нас с испугом, с недоумением, с ужасом, если хотите, а сзади — в дверях — улыбался нам лейтенант милиции, в светло-серой летней форменке, в руках черный чемоданчик-атташе. А час назад он ходил по двору в синей майке и небрежно совершал нуль-транспортировку от доминошного столика до ворот на Лесную.

Честно говоря, я подумал так и тут же отбросил вздорную мысль: не может быть такого, не верю! Это обыкновенный оперативник из МУРа, а тот «тип» давно убрался в свой мир по треугольнику Пенроузов. А то, что похожи они, так разве ж нет на белом свете похожих людей? Еще как есть. Даже двойники попадаются.

А лейтенант отодвинул Ганю, прошел в комнату, поставил на стол чемодан.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал он, и голос его совсем не походил на загадочный телефонный баритон. — Я Королев, из МУРа. — Он отстегнул пуговицу на кармашке и протянул мне удостоверение. В удостоверении было сказано, что Королев Сергей Николаевич является следователем Московского уголовного розыска. — Я по поводу машин. К вам, — он кивнул Гане и Люде. — Тут вот какая штука: нашлись машины.

— Где нашлись? — подался вперед я.

— В том-то и странность, что в своих гаражах они были.

— А водители?

— А водители ничего не знают. Твердят в один голос: жара, померещилось что-то, на секунду сознание потеряли, не помнят, как до дому доехали. Говорят, будто черная дырка появилась перед радиатором, а вокруг — кольцо белое, ну, бублик такой. Вот тут-то и сознание долой! — Он засмеялся негромко. — А к вам я забежал, чтобы передать: мол, не волнуйтесь, никуда вас не вызовут. Дело, как говорится, закончено. Ну, извините за беспокойство, я пошел.

Он взял чемоданчик, помахал мне — почему-то только мне! — хлопнул в ладоши и... пропал.