Журнал «Если» - «Если», 1999 № 03

— Что, лягушки! Хорошую я вам устроил битву при Трафальгаре?! Ха-ха!

Смотрите-ка, он знал и про Трафальгар! Но, наверно, не помнил, чем там кончил непобедимый адмирал Нельсон. Впрочем, эта мысль у меня едва мелькнула.

Глаза Рыкко горели, как угли среди черного хвороста. Торчащий, как дыня, нос побагровел и был похож теперь на великанский продолговатый помидор. Даже издалека от Рыкко разило самодовольством, будто запахом гнилой картошки.

Мы вылезли через амбразуру наружу. Кирилка сложил рупором ладошки:

— Что вам опять надо от нас?! Зачем вы утопили корабль?! Это же несправедливо!

— Гы-ы-ы, «несправедливо»! «Великий и непобедимый, черный и многолапый, бесстрашный и беспощадный…» и вообще всякий-всякий Рыкко Аккабалдо выше понятия о справедливости! Он «носитель Мирового Зла»!

— Вы, Рыкко, сукин сын, — отчетливо сказал воспитанный Доня Маккейчик. Уже после и он, и все мы сообразили, каким неуместным было это ругательство на Планете Некусачих Собак. Но сейчас никто не осудил Доню, даже Кирилка.

Рыкко обиженно завопил:

— А еще музыкант! Сын интеллигентных родителей! Лается, как на базаре! Тьфу!.. Когда поймаю, тебе это припомнится особо!

— Хватит психовать, давай ближе к делу, Рыкко! — потребовал начальник экспедиции Голован. — Чего тебе от нас надо?

Рыкко шумно подышал, поскреб пятерней-граблей в дремучей макушке и выдохнул на весь берег, на всю бухту:

— Хочу… вашего щенка!

Собаки в отдалении завыли.

— Чего-о? — тонко возмутилась Аленка. И покрепче прижала к груди Мухтарчика, перепуганного выстрелами.

— Зачем тебе щенок, Рыкко? — официальным голосом спросил Голован.

— Зачем, зачем!.. Не ваше дело… Какие хитрые! Улетели, а я там живи один, да?! А так хоть собака будет! Я научу ее рычать на всю Вселенную и кусать каждого, кто прилетит.

— Много хочешь, ящерица! — крикнул Коптилка.

— Отдайте щенка!.. Тогда я больше не буду нападать! И даже помогу вам починить корабль!

— Фиг ему, — тихонько сказал Минька Порох. — Аленка, не отдавай.

— Да я и… никогда в жизни! — Она еще крепче прижала к матроске Мухтара.

— Можно бы и отдать, — посоветовала Сырая Веранда. — Их тут вон сколько…

На Веранду глянули так, что ее глаза сразу намокли.

— Отдайте щенка! — снова прокричал Рыкко.

Локки вскочил на низкий разрушенный парапет, повернулся к Рыкко спиной, нагнулся и похлопал себя сзади по белым штанишкам:

— А вот это не хочешь, бандитское ц-рыло?!

И все мы одобрили поступок Локки (кроме Веранды).

Рыкко взревел. Бросил и растоптал белый флаг.

— Тогда я буду атаковать вас!

Он выволок из-под груды волос что-то вроде миномета. Взял его на изготовку и на согнутых лапах двинулся в атаку. Мы кинулись в укрытие. Коптилка опять завозился у пушки, суетливо и злорадно.

— Сейчас… сейчас ты будешь не Рыкко, а дырка в пространстве…

Орудие грянуло, и мы увидели, что снаряд угодил врагу прямо в пузо!

Но дырки не получилось.

Да, ядро взорвалось с ужасающей силой и разнесло пирата на множество черных кусков. Однако… куски разлетелись по площади, и каждый превратился в целехонького Рыкко! Штук двадцать! Они одинаково заржали свое «Ха-ха-ха!», построились в две шеренги и двинулись на штурм по всем правилам военного искусства. Один нес флаг, но уже не белый, а серый, с какой-то черной загогулиной (возможно, это был символ Мирового Зла). Двое били в большущие барабаны. Остальные начали палить из своих минометов (или из чего-то еще, не поймешь). Столько грохота!

Коптилка пальнул из пушки в ответ, но толку-то! Врагов стало еще больше. И стрельба их — куда мощнее!

К счастью, ни один снаряд не попал внутрь капонира. Иначе неизвестно, чем бы все это закончилось.

А сейчас кончилось неожиданно.

Наш малыш Локки под выстрелами вылетел наружу. Опять вскочил на парапет. Сдернул голландку, замахал ею над головой. Голован и Доня заорали: «Локки, назад!» и бросились за этим сумасшедшим. Но выстрелы и барабаны вдруг стихли.

Возможно, Рыкко решил (или решили), что мальчишка готов сдаваться. Но ведь матроска-то была не просто белая, а с ярко-синим воротником.

И не пиратам просигналил наш Локки!

Он пронзительно закричал на незнакомом языке. К нему подскочила кавказская овчарка. Локки присел, что-то сказал ей и махнул рукой.

Овчарка бросилась вперед.

А за нею — множество собак. Теперь без гавканья и визга, молча. На пиратов.

Все Рыкко сбились в кучу. Затоптались. Пальнули по собачьей стае. Но их снаряды не принесли нападавшим вреда. И не остановили их. Некусачие собаки (кому некусачие, а кому…) были еще и храбрыми.

— А-а-а! Не надо!.. — Это многочисленные Рыкко обратились в бегство. Брошенные минометные трубы зазвенели на камнях. Рыкко на бегу сбивались все теснее и наконец опять превратились в одного-единственного «непобедимого и беспощадного» и всякого-всякого там…

Этот «всякий-всякий», чтобы легче удирать, сбросил ботфорты. Но собаки догнали «носителя Мирового Зла», и он остался без штанов. Теперь он был похож на копну гнилого сена с толстыми волосатыми ногами. Черные пятки мелькали, как длинное многоточие…

Наконец Рыкко бухнулся в бухту. Не до шлюпки ему было, он пустился к кораблю вразмашку. И все еще орал сквозь брызги:

— Буль-не надо! А-а-а-буль-буль!..

Несколько собак пустились было преследовать Рыкко по воде. Но скоро вернулись. С довольным видом отряхивались на гальке.

Здоровенный кобель подошел к брошенному ботфорту и поднял над ним заднюю лапу. Второй ботфорт с веселым рычаньем таскали по пляжу два собачьих подростка.

Мухтар на руках у Аленки повизгивал и пытался вырваться. Кажется, досадовал, что не смог принять участия в погоне.

Между тем Рыкко мчался к своему кораблю, как толстая волосатая торпеда. У борта он с плеском затормозил и ракетой вертикального взлета взмыл на палубу. Сейчас же под уцелевшими реями развернулись черные, как сажа, паруса. Надулись. Пиратский клипер без одной мачты заскользил к дальнему берегу. Он оторвался от воды — с киля бежали сверкающие струи.

Рыкко грозил с палубы кулачищами. Голос его перекатывался над Флягой Морского Бродяги:

— Погодите, жабье семя! Мы еще увидимся! Еще повстречаемся! Я еще нажарю шашлыков из лягушатины!..

Мы не отвечали.

Корабль, чуть не зацепив днищем берег бухты, стал уходить в небо. Вот он уже просто черное пятнышко в синеве среди облаков. Просто капля чернил… Точка… Нет ничего…

Мы стояли на берегу и смотрели в небо. Лишь Коптилка сидел, обхватив колени и уткнувшись в них лбом. И мы услышали всхлипы. И один за другим увидели, как голая Коптилкина спина с острыми позвонками вздрагивает.

Кирилка сразу спросил: