Филип Дик - Убик

— Да, — кивнул Рансайтер, — об этом говорит «Бардо Тодол», тибетская Книга Мертвых. Именно ее ты вспоминаешь; врачи советовали тебе ее читать, когда… ты умирала, — закончил он.

— Затуманенный красный свет — не к добру, правда? — спросила Элла.

— Да, его нужно избегать. — Он откашлялся и продолжил: — Элла, слушай, у меня проблемы. Есть ли у тебя силы вникать в них? Не хотелось бы тебя чрезмерно переутомлять. Просто скажи мне, если чувствуешь себя уставшей или хочешь поговорить о чем-нибудь другом.

— Это так зловеще. У меня ощущение непрерывного сна, словно я погрузилась в него после нашей последней беседы. Неужели прошло два года? Знаешь, что мне кажется, Глен? Что люди, которые меня здесь окружают, все больше и больше взаимоинтегрируют… Большинство моих снов вообще мне не принадлежит. Временами я — мужчина или маленький мальчик, иногда — старуха, страдающая варикозным расширением вен… Я оказываюсь в местах, которые в глаза никогда не видела, совершаю различные бессмысленные поступки.

— Ну что ж, возможно, ты движешься в новое лоно, ты должна заново родиться. Но затуманенный свет означает плохое лоно, ты не должна идти туда. Это унижающий, скверный тип лона. Вероятно, ты предвидишь свою будущую жизнь, или как там она называется.

Рансайтер чувствовал себя глупо, разговаривая таким образом; в принципе он не был слишком религиозен. Но явление полужизни — реальный факт, который всех сделал теологами.

— Но послушай, что случилось, — Глен попытался еще раз привлечь ее внимание, — почему я приехал и беспокою тебя. С. Доул Мелипоун исчез из поля зрения.

На несколько минут наступила тишина, потом Элла рассмеялась.

— Кем или чем является этот С. Доул Мелипоун? Я не верю, чтобы что-то подобное существовало.

Необыкновенно теплый тембр ее смеха, так хорошо ему знакомый, вызвал у него дрожь. Глен хорошо его помнил, хотя не слышал уже почти десять лет.

— Возможно, ты забыла? — спросил он.

— Нет, — ответила Элла. — Я не могла забыть чего-то, именуемого С. Доул Мелипоуном. Или это нечто вроде духа?

— Я говорю о главном телепате Раймонда Холлиса. Полтора года назад Г. Г. Эшвуд заметил его впервые, с тех пор как минимум один из наших инерциалов всегда держался рядом с ним. Мы никогда не теряли из виду Мелипоуна, ибо не могли себе этого позволить. Когда необходимо, он способен образовать поле пси в два раза сильнее, чем любой другой работник Холлиса. И в придачу Мелипоун является самым незаменимым из всей группы людей Холлиса, которые погибли — по крайней мере для нас. Ни одно из профилактических учреждений, принадлежащих Товариществу, тоже не знает о происходящих событиях больше нашего. И я подумал: пошли они все к черту, спрошу Эллу, что творится и как мы должны поступить. Точно так, как ты написала в завещании, помнишь?

— Помню. — Глену показалось, слова долетали как бы издали. — Дайте побольше рекламы по телевидению. Предупредите людей. Скажите им… — ее голос постепенно угасал.

— Эта тема тебе надоела, — понуро констатировал Рансайтер.

— Нет. Я… — ее голос заколебался, он почувствовал, что она снова отдаляется. — Все ли пропавшие — телепаты? — спросила Элла после недолгого молчания.

— В основном телепаты и ясновидцы. Уверен, их нет нигде на поверхности Земли. У нас около дюжины незадействованных инерциалов. Для них нет работы, раз нет людей с пси-способностями, влияние которых они должны нейтрализовать. Но более всего меня беспокоит не то, что потребность в инерциалах уменьшилась, — этого следовало ожидать в ситуации, когда исчезает так много пси. Я предполагаю, все они работают совместно над каким-то одним делом. Собственно, я уверен, кто дал работу всей группе — но только Холлис знает этого «кто» и где они находятся, и вообще, в чем тут дело. — Рансайтер замолчал.

Чем может помочь ему в этом деле Элла? Закрытая в своем гробу, изолированная от всего мира с помощью низких температур, она знала лишь то, что он сам ей рассказывал. Однако он всегда доверял ее суждениям, причем типичным только для женщин: той разновидности мудрости, основанной не на знании или опыте, а на врожденной интуиции. При жизни Эллы ему не удалось проникнуть в ату тайну, и тем более нет шансов сделать это сейчас, когда она лежит в ледяной неподвижности. Другие женщины, которых он знал после ее смерти, а было их немало, обладали этим качеством совсем в небольшой степени. Скорее, лишь намеки на потенциальные возможности, никогда, впрочем, не проявляющиеся.

— Скажи мне, что за человек этот Мелипоун?

— Чудак.

— Он работает ради денег? Или из убеждений? Когда начинают болтать о мистике пси, о чувстве цели и космической принадлежности, у меня всегда возникает подозрение. Как в случае с тем ужасным Сараписом, ты помнишь его?

— Сараписа уже нет на свете. Полагают, Холлис погубил его за попытку составить ему конкуренцию и тайно организовать собственное дело. Один из ясновидцев предупредил Холлиса. Мелипоун, — продолжал Глен, — создает, нам более серьезные проблемы, чем Сарапис. Когда он в хорошей форме, необходимо, по крайней мере, три инерциала, чтобы уравнять его поле, и мы ничего на этом не зарабатываем. Мы получаем, скорее — получали, такой же гонорар, как за использование одного инерциала. Товарищество диктует расценки, с которыми мы должны считаться.

С каждым днем мнение Глена о Товариществе становилось все хуже. Он считал, от него нет никакой пользы, — содержание его достаточно дорого, а поведение руководства слишком самоуверенно.

— Насколько мы знаем, мотивом деятельности Мелипоуна являются деньги. Это тебя успокаивает? Или ты считаешь это более опасным?

Напрасно Рансайтер ждал ответа.

— Элла! — позвал он.

Тишина.

Рансайтер начал нервно повторять:

— Алло, Элла, ты меня слышишь? Что случилось?

«Вот черт, — подумал Глен, — снова отключилась».

Наступила пауза, затем к правому уху пришла материализованная мысль:

— Меня зовут Джори.

Эти мысли не принадлежали жене: имели иную стремительность, более живой характер, но, несмотря на это, менее собранный. Лишенные утонченной сообразительности Эллы.

— Я вас прошу отключиться, — сказал Рансайтер, охваченный внезапным страхом. — Я разговариваю со своей женой Эллой. Откуда вы взялись?

— Меня зовут Джори, — пришла к Глену мысль. — Никто со мной не разговаривает. Я подключился к вам на минутку, если вы не возражаете. Кто вы такой?

— Я хочу Говорить со своей женой, госпожой Эллой Рансайтер, — выдавил из себя Глен. — Я заплатил за разговор и хочу разговаривать с ней, а не с вами,

— Я знаю госпожу Рансайтер, — на этот раз мысли зазвучали в ухе сильнее. — Она разговаривает со мной, но я хочу поговорить с кем-нибудь, таким, как вы, с того света. Госпожа Рансайтер находится здесь вместе с нами: она не в счет, ведь знает не больше нашего. Извините, а какой сейчас год? Отправили уже космический корабль на Проксиму? Меня это очень интересует. Может быть, вы ответите мне? А, если хотите, я потом передам госпоже Рансайтер. Согласны?