Уильям Моррисон - Перевалочная станция

- Так-та-ак... Послушайте-ка, а что если мы с вами поедем в больницу, и я там вас хорошенько посмотрю?

- Э, нет, сэр,- заявил Олли.- Я не позволю, тыкать в себя иголками.

- Что вы, никаких иголок,- поспешно заверил доктор, подумав про себя, что если надо будет взять кровь на анализ, его можно усыпить морфием, так что он и не почувствует ничего.

- Мы просто осмотрим вас. А еды будем давать сколько захотите.

- Сколько захочу? Ну, тогда поехали.

***

Фотоснимок был издевательский, но смысл был ясен. Фотограф, приглашенный на турнир, ухитрился запечатлеть Олли в момент, когда тот поглощал два яйца. Одно было уже в глотке - видно было, как от него раздулась шея, а второе он запихивал себе в рот. Под снимком было напечатано крупным шрифтом: "ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ОПУСТОШИЛ ХОЛОДИЛЬНИК РЕСТОРАНА МОНТЕ". Рядом была подверстана колонка репортажа под заголовком: "Съел Триста Сорок Три Яйца и Говорит "Я Хочу Еще".

Золто положил газету и сказал своей жене:

- Это он. Можно не сомневаться, что он ее нашел.

- Я сразу поняла, что в переулке искать бесполезно,- ответила Поджим.

Эта привлекательная особа женского пола сейчас была погружена в глубокое раздумье, и ей удавалось выглядеть одновременно и очень красивой и глубокомысленной.

- Как нам теперь заполучить ее обратно без лишнего шума? - спросила она мужа.

- Откровенно говоря, не знаю,- сказал Золто.- Надо что-нибудь придумать. Он, видно, принял ее за орех и проглотил. А теперь в больнице ему сделают рентген желудка и, конечно, найдут...

- Они не поймут, что это такое.

- Его же обязательно будут оперировать, чтобы удалить "орех". А когда они ее достанут, тогда быстро разберутся.

Поджим согласилась.

- Я одного не пойму - почему она стала работать. Она ведь была выключена, когда я ее обронила...- сказала она.

- Видимо, он случайно включил ее. Я заметил, некоторые земляне имеют привычку разгрызать орехи зубами. Ну вот он и нажал зубом на один из контактов.

- И включил передачу неодушевленной материи? Да, ты, пожалуй, прав, Золто. Содержимое желудка сжимается и телепортируется в наш мир. А сам желудок остается нетронутым - это же часть живого существа! Его нельзя передать по этому каналу. Бедняга,- он, наверно, стал сильно худеть - ведь обмен веществ у него продолжается. И чем больше он ест, тем больше худеет...

- Бедняга? Слишком уж ты жалостлива, Поджим. Подумай лучше, что будет с нами, если мы не заполучим станцию обратно.

Он вздернул плечи и захохотал.

- Следи за собой, Золто,- предупредила Поджим.- Когда ты начинаешь смеяться, у тебя исчезает всякое сходство с человеком.

- Подумаешь! Мы же одни,

- Нас могут и подслушать.

- Ладно, не отвлекайся от главного. Что будем делать со станцией?

- Придумаем что-нибудь,- весело сказала Поджим, но Золто отлично видел, что на самом деле она сильно встревожена.

В больнице Олли уложили в постель. Врач поручил сестре искупать его, но он яростно воспротивился такому унижению, и пришлось поручить это дело мужчине-санитару. И вот он - в постели, чисто вымытый, побритый, в такой короткой ночной рубашке, что ему стыдно было на себя взглянуть, и, конечно, по-прежнему умирающий с голоду.

На столике у кровати уже стояло десятка полтора пустых тарелок. Ему подали все блюда из меню больницы, основательно сдобрив их витаминами и прочими полезными вещами. Все казалось ему чертовски вкусным, пока он глотал, но насыщения не давало.

Больше ему делать было нечего. Он ел да ломал голову,- почему это у докторов, которые его осматривали, было такое растерянное и тревожное выражение на лицах.

Новый кризис разразился совершенно внезапно. Он тихо лежал мучимый непрестанными голодными спазмами, как вдруг кто-то будто толкнул его в живот. Он вздрогнул. Никого около кровати не было. Доктора ушли копаться в книгах и спорить друг с другом.

Через несколько секунд он ощутил еще один толчок, потом еще и еще.

От страха и боли он закричал.

Он кричал минут пять. Наконец, в палату заглянула сестра.

- Вы кажется, звали меня? - небрежно спросила она.

- Живот! - простонал Олли.- Меня кто-то колотит по животу...

- Это у вас желудочные боли,- пояснила сестра, ласково улыбаясь.- Будете умнее. Нельзя так жадно...

Но в этот момент он, корчась от боли, сдернул простыню с живота и сестра остолбенела. Желудок у Олли вздулся как арбуз, только арбуз не гладкий, а шишковатый. Угловатые, неровные шишки выпирали во все стороны.

Она кинулась прочь из палаты, громко крича на ходу:

- Доктор Мэнсон! Доктор Мэнсон!

Когда она возвратилась с двумя врачами, Олли был в таком состоянии, что даже не заметил их прихода.

- Что за чертовщина?! - вскричал Мэнсон и принялся ощупывать живот Олли.

- Когда это случилось? - спросил второй врач.

- Только что, я думаю,- ответила сестра.- Минут пять назад живот у него был впалый, как обычно.

- Надо будет вспрыснуть ему морфий, снять боли, а затем сделаем рентген,распорядился Мэнсон.

Олли был в полузабытье. Его подняли с кровати и на каталке увезли в рентгеновский кабинет. Он не слышал ни одного слова из дискуссии между врачами, которая развернулась вокруг рентгеновских снимков, хотя врачи говорили во весь голос, ничуть не стесняясь его.

- Что же это за штуки, черт возьми? - оторопело спросил доктор Мэнсон.

- Похоже на ананасы и грейпфруты,- предположил озадаченный рентгенолог.

- Четырехгранные ананасы? Заостренные грейпфруты?..

- Я же не утверждаю. Я только сказал, что похоже...- оправдываясь, сказал рентгенолог.- Ну, может, не грейпфруты, а кабачки...- добавил он смущенно.

- Кабачки, ха-ха! А как они попали в его желудок? Ну ладно, он жрал, как свинья, но ведь и свинья не может проглотить такую штуку целиком!

- Давайте разбудим его и спросим.

- А он знает не больше нас,- сказала сестра.- Он пожаловался мне, что его кто-то колотит по животу. Ничего другого он нам не скажет...

- Ну и желудок у него! Никогда не слыхал ни о чем подобном,- изумленно пробормотал Мэнсон.- Знаете что? Давайте вскроем и поглядим, что там у него внутри.

- Требуется его согласие,- опасливо сказал рентгенолог.- Я понимаю, что это очень интересно, но нельзя же его резать, если он не захочет.

- Но операция нужна для его спасения. Надо же так или иначе выпустить из него весь этот ненарезанный фруктовый салат,- доктор Мэнсон снова начал разглядывать снимки.- Ананасы, грейпфруты, что-то вроде банана с кустиком на одном конце. В общем, набор больших предметов круглого сечения. И еще нечто вроде ореха... Да, маленький орешек.

- Он приходит в себя,- сказала сестра.

- Хорошо, заготовьте бланк, сестра, и, как только он очнется, заставьте его подписать, что он согласен на операцию.

***

Два ординатора в белых халатах остановились в коридоре у двери в палату Олли и прислушались. Они не очень-то походили на людей, но при беглом взгляде их можно было принять за мужчину и женщину, чего им, естественно, и хотелось.