Майкл Муркок - Месть Розы

Тропинки, по которым он ступал, были знакомы ему с детства. Когда-то давным-давно, бывало, они отправлялись на прогулку с отцом, и тот уносился прочь на коне, оставляя сына со слугами, дабы тот вернулся домой пешком. Мальчик должен был знать наизусть все дороги Мелнибонэ, ибо в этих тропинках и путях, трактах и дорогах записана вся их история, геометрия мудрости великого народа, ключ к самым древним его тайнам.

И эти пути, и пути иных миров Эльрик уложил в памяти, вместе с сопроводительными заклинаниями и движениями. Он был чародеем из рода чародеев и гордился своим призванием, хотя и не одобрял того, как использовали свою силу его предки.. да и он сам, если уж на то пошло. Он мог прочесть тысячи смыслов в изгибах ветвей единственного дерева - но не понимал метаний собственной души, своих страданий, что гнали его все дальше и дальше по свету.

Темные чары и заклятия порой являлись к нему во сне, грозя овладеть его разумом и погрузить в пучину безумия. Мрачные воспоминания. Отчаянная жестокость. Эльрик не мог сдержать дрожи, приближаясь к развалинам, и в то же время находил особую красу в залитых лунным светом руинах.

Перебравшись через остов обуглившейся стены, он двинулся по улице, вдыхая запах гари и чувствуя, как пружинит под ногами теплая земля. Ближе к центру города там и тут тлели костры, точно ветер трепал желтое тряпье, и копоть покрывала все вокруг. Альбиносу казалось, она липнет к коже, забивает нос, проникает сквозь одежду - то был, пепел его далеких предков, чьи обгоревшие тела лежали повсюду, застигнутые огнем в самых невероятных позах. Он не мог оторваться от созерцания этого мига, ставшего поворотным в истории его народа. Через разломы в стенах он пробирался в комнаты, смотрел на останки людей, их домашних любимцев, на игрушки и инструменты; заходил на площади, где прежде плескали фонтаны, в храмы и общественные здания, где горожане собирались для философских бесед и решения насущных дел, покуда императоры Мелнибонэ не забрали себе всю власть... Эльрик задержался в мастерской, в обувной лавке, оплакивая мертвецов, ушедших из жизни десять тысяч лет назад.

Развалины древнего города пробудили в нем тоску по тем далеким временам, когда мелнибонэйцы еще не согласились из страха обрести ту силу, что позволила им покорить мир.

Башенки и фронтоны, почерневшие крыши и разбитые перекрытия, груды камня и кирпича, вещи и домашняя утварь - все это наполняло его сердце сладостной печалью, и он то и дело останавливался взглянуть на колыбель или прялку... ибо предметы эти показывали Эльрику его народ совсем с иной стороны, и то, что он видел, было дорого ему.

Со слезами на глазах он бродил по улицам в надежде отыскать хоть одну живую душу, хотя знал, что все поиски тщетны. Городу суждено было простоять пустым еще не менее ста лет.

- О, если бы я мог, уничтожив Имррир, возродить Х'хаи'шан! - На площади, среди разбитых статуй и обвалившихся стен, он взглянул на огромную луну, нависшую над головой, снял шлем и встряхнул длинными белыми волосами, простирая руки к разрушенному городу, словно моля о прощении. Затем опустился на каменную плиту. Орнамент на ней, высеченный рукой гениального мастера, был покрыт коркой запекшейся крови. Эльрик уронил голову на руки, вдыхая запах золы, которым пропиталась рубаха; плечи его затряслись, и он застонал, взывая к жестокой Судьбе, что привела его в это страшное место.

И вдруг за спиной его послышался голос, такой далекий, точно донесся сквозь тысячелетия, но звучный и грозный, словно гул Драконьих Порогов, где погиб один из предков альбиноса (сражаясь, как гласили легенды, с самим собой). Властный голос, который Эльрик надеялся никогда больше не услышать в этой жизни.

На миг он решил, что сошел с ума. К нему обращался Садрик Восемьдесят Шестой, его покойный отец.

- Эльрик, я вижу, ты плачешь. О, истинный сын своей матери, за это я люблю тебя, ибо мне любо все, что напоминает о ней, хотя именно ты стал причиной смерти единственной женщины, которую я любил. И за это я ненавижу тебя неправедной ненавистью.

- Отец? - Альбинос поднял бледное, как мел, лицо и обернулся на голос. Позади, опираясь на обломок колонны, стоял Садрик. На устах его играла улыбка, жуткая в своей безмятежности.

Эльрик изумленно воззрился на отца, ничуть не изменившегося со дня смерти.

- От неправедной ненависти нет укрытия, кроме как в смерти. Но здесь, как ты видишь, я лишен и этого прибежища.

- Я часто вспоминал тебя, отец, и как ты был разочарован во мне. О, если бы я мог стать таким сыном, о каком ты мечтал...

- Ты никогда не сумел бы им стать, Эльрик. Ибо самим своим рождением скрепил злой Рок для той единственной, кого я истинно любил. Все знамения предупреждали нас, но мы были бессильны отвратить ужасную судьбу... - И глаза Садрика вспыхнули безумной ненавистью, познать которую способны лишь неупокоенные мертвецы.

- Но как ты оказался здесь, отец? Я думал, ты был призван Хаосом для служения Владыке Ариоху.

- Ариох не смог забрать мою душу, потому что перед смертью я заключил договор с Машабеком, его заклятым врагом. - Мертвый император хохотнул.

- Так твою душу получил Машабек, граф Хаоса?

- Хотел получить - точно так же, как и Ариох. Но я сумел колдовством перенестись сюда, к истокам нашей подлинной истории, и ненадолго обрел здесь пристанище.

- Так ты скрываешься от Владык Хаоса, отец?

- Мне удалось выиграть немного времени, пока они ссорились между собой. Теперь с помощью самого-, сильного из известных мне заклятий я должен суметь освободиться от них и отправиться в Лес Душ, где твоя мать уже ждет меня.

- Ты знаешь, как попасть в Лес Душ? Я думал, это лишь легенда! - Эльрик оттер со лба ледяной пот.

- С помощью Скрижали Мертвых я послал туда душу твоей матери, и ныне она пребывает в вечном покое, коего алчут все умершие, но обретают лишь немногие. Я поклялся, что сделаю все, чтобы отыскать ее там.

Призрак приблизился и коснулся лица Эльрика почти с нежностью. Но когда рука опустилась, в глазах старика читалось лишь страдание. Его сын сочувственно спросил:

- Так ты здесь совсем один?

- Почти. Мы с тобой - единственные, кто бродит среди этих руин.

Альбинос содрогнулся.

- Значит, я тоже пленник?

- Да, ибо такова моя воля, сын. Теперь я дотронулся до тебя, и мы связаны навеки, даже если ты покинешь это место. Ибо такова власть подобных мне: привязывать к себе первое живое существо, которого коснешься. Теперь мы едины, Эльрик, - точнее, скоро станем едины.

В голосе Садрика звучал такой неистовый восторг, что сын невольно задрожал всем телом.

- Но не могу ли я освободить тебя, отец? Я был в Р'лин К'рен А'а, откуда пришли наши далекие предки. Там я искал наши истоки. Я мог бы...