Журнал «Если» - «Если», 2012 № 10

— Пап, откуда взялся весь этот хлам?

Даниэль огляделся по сторонам.

— Хороший вопрос… Из множества мест, я полагаю. Очень много чего из старого центра города. Ты даже представить не можешь, каким суетливым он был до того, как появились каркасы. Постоянно менялся: здания сносили, на их месте строили что-нибудь другое, новые дороги и тротуары появлялись чуть ли не за одну ночь. Все казалось недостроенным, не говоря уже о долговременности — людям приходилось переезжать каждые два года. Здания стояли в среднем не дольше шести-семи лет.

— Но это же безумие.

— Так происходило не из-за плохих материалов, а просто потому, что назначение помещений постоянно менялось. Транспорт, жилье, магазины — все текло, все преобразовывалось. Некоторые здания устаревали уже к окончанию постройки. Каркасы постоянны, однако их заполнение изменчиво.

— Но все эти вещи — что это?

— Они оставались от старых построек каждый раз, как те сносились. Вещи, которыми пользовались люди, и части самих зданий. Представь: все, что ты видишь, разобрано и вывезено. А взамен сооружено что-то новое. Мне кажется, если скупить достаточное количество этих осколков, то можно воссоздать былое время.

Лекс рассмеялся.

— Странное оно, папа.

— Да, очень странное.

Лекс шел мимо лавок, не проявляя особого интереса к выставленным товарам, но почему-то пришел в восторг от магазинчика, специализировавшегося на столовых приборах, — там были представлены тысячи различных стилей и образцов. Он знал, что это такое, и у него даже был личный набор, которым он, как и многие его сверстники, пользовался редко. Даниэля позабавил вид сына, внимательно изучавшего антикварные ножи, ложки и вилки и при этом поглощавшего еду из картонки с кричащей надписью «Нетронутое руками» и встроенным устройством подачи порций, размер которых Лекс задал на сенсорной панели.

— Может, сделаю арт-объект, — объяснил он, покидая лавку с увесистым, металлически позвякивавшим пакетом.

Даниэль без труда нашел лавку № 764, однако теперь ее занимал торговец старинными часами.

— Я не видел старика Антонио вот уже несколько недель. Он освободил место, а я был следующим в списке. Слышал, дома у него не все гладко. Он ушел отсюда, но несколько покупателей все еще должны ему. Вы случайно не из них?

Даниэль немного подумал.

— Меня интересуют кое-какие его газеты. — Полуправда, но ведь не полная ложь.

— Тогда все в порядке. Он оставил карточку с адресом… деньги ему бы пригодились. Он всегда больше тратил на старые книги и бумаги, чем на одежду и еду.

К удивлению Даниэля, название улицы оказалось незнакомым, хотя, судя по коду района, располагалась она неподалеку от его квартала.

В разрастающемся городе по причине конфликтов между муниципалитетами или несовпадения интересов застройщиков, а то и благодаря ошибкам проектировщиков оставались пустоты, размытые границы и запутанное районирование. Порой даже образовывались ничейные земли между границами соседних участков, и там существовали бесхозные постройки, не предусмотренные никакими планами. Поэтому Даниэль ничуть не удивился, узнав, что Антонио умудрился превратить одно из таких строений в свое жилище.

Попытка отыскать дом Антонио Эшера с помощью электронных ресурсов Даниэля ничего не дала. В центре города не существовало никакой Грин-стрит, не говоря уже о доме под номером 382, хотя сотню с лишним лет назад она действительно была. Оставалось искать дом прямо на месте. И Даниэль был удивлен и обрадован, когда Лекс захотел пойти с ним. Они распечатали старинную схему города, на которой еще была обозначена Грин-стрит, и, наложив на нее новейшую карту, Лекс, как мог, отобразил нынешнее расположение зданий. Все утро они блуждали по району, перелезая через ограды, протискиваясь в узкие проходы между домами, раздвигая кусты в поисках старых вывесок, — и при этом регулярно рассыпались в извинениях, когда к ним приставали раздраженные владельцы или охранники, которых они гипнотизировали мифическим школьным проектом Лекса по истории, так что те даже отвечали на их расспросы.

Наконец, всего лишь в нескольких кварталах от самого центра они обнаружили приподнятый на пару метров прямоугольный участок, обнесенный оградой с надписями «Собственность Управления очистных сооружений». В неогороженном углу возвышения стоял небольшой двухэтажный дом из кирпича и бетона, в викторианском стиле, щеголявший позеленевшей от времени латунной табличкой с бессмысленными пятнадцатисантиметровыми цифрами «382». Указателя «Грин-стрит» уже не было. Да и самой улицы не оказалось — лишь заброшенная тропинка через сорняки и кучи глины.

Крыльцо было прилажено к дому как будто не вплотную. Задняя стена отклонялась от вертикали, да еще карниз крыши был необычно широким и неровным, так что взгляд на здание снизу даже вызывал дурноту.

Леке побежал к крыльцу. Даниэль рассмеялся. Но Лекс вдруг остановился на ступеньках.

— Что-то не так? — спросил Даниэль.

— Не думаю, что здесь кто-нибудь живет! Смотри, все крыльцо заставлено больными комнатными растениями. Да их тут целый лес — словно мертвые джунгли. И шторы везде опущены, кроме вот этого окна… оно вроде заколочено изнутри.

Даниэль поднялся на крыльцо.

— Все в порядке, Лекс. Кажется, эти растения засохли не так давно. Видишь, кое-где еще осталась зелень… может, он всего лишь забыл полить их.

— Почему же он не занес их внутрь?

Даниэль подумал.

— Возможно, там для них нет места.

— Пап, а что если мы найдем там мертвеца?

— Надеюсь, что нет. Давай-ка пройдем вдоль стены. — Через пару метров Даниэль протянул руку: — Слушай, я не думаю, что это окно заколочено. Это наверняка задняя стенка книжного шкафа. И видишь, как все другие шторы выпирают изнутри? Думаю, это из-за того, что подоконники заставлены, вот шторы и прижаты к окнам. Возможно, Антонио не хочет, чтобы к нему заглядывали в окна, но он не смог бы подобраться к шторам и поднять их, даже если бы захотел. Давай постучим.

Лекс без особого энтузиазма последовал за ним, держась подальше от засохших растений и поднимая руки, чтобы случайно чего-нибудь не коснуться. Даниэль пожалел сына и протянул ему пару полиэтиленовых перчаток.

— Надень, а я быстренько проверю эти растения.

— Папа, не прикасайся к ним.

— И не думаю. Просто посмотрю. — Даниэль подошел к миниатюрному лесу осыпающихся стеблей и увядших листьев и склонился, чтобы получше рассмотреть. — Не вижу никаких пятен, дефектов, вообще ничего подозрительного. Наверняка он просто перестал поливать их… и, кажется, горшки для некоторых уже маловаты. — Он оглянулся на сына, все еще жавшегося к перилам: — Знаешь, заболевания растений, которые передаются людям, очень редки. Не помню даже, когда я в последний раз встречал сообщение об этом…