Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

И он невольно расплылся в улыбке. И у него самого тоже всё с психологом прошло благополучно. А тестирование… картинки, таблицы, тесты… И ни одного страшного вопроса пока не было. Если и дальше будет не хуже…. Тим составил грязную посуду на транспортёр у стены и поспешил к выходу. Уже вторая смена подваливает.

Выскочив из столовой, Дим огляделся и, на бегу натягивая и застёгивая пальто, побежал к корпусу, который все называли "лечебным бараком" или лазаретом. Ага, успел. Пока ещё все едят, он найдёт ту тётю-майора и поговорит с ней. Так-то они с Катькой всё решили, но вот есть одна закавыка….

За спиной сержанта из комендантской роты (или взвода? Но взвод был в региональном лагере, а Центральный намного больше) Дим проскользнул в дверь и побежал в знакомый кабинет. Осторожно тронул дверь. Она поддалась, и Дим потянул её на себя.

Лидия Ночкина сидела за своим столом, разбирая и готовя к приёму опросные листы, когда её отвлёк звук открывающейся двери. Кто это? До приёма ещё… И удивлённо подняла брови, увидев круглую лукавую мордашку. Дмитрий Чернов? Да, это он. Что-то случилось?

— Здрасьте, — весело поздоровался Дим и неожиданно для самого себя выпалил по-английски: — Смею ли я просить леди уделить мне немного благосклонного внимания?

— Здравствуй, Дима, — так же весело ответила по-русски Ночкина. — Как ты красиво сказал. Конечно уделю. Заходи.

Дим зашёл, расстегнул пальто. В тот раз пальто оставалось у отца в коридоре, а куда его сегодня девать? И Дим решил не раздеваться.

— Положи на стул, — сказала Ночкина.

Дим кивнул, снял и положил пальто на стул у двери и сел к столу, где сидел и в прошлый раз.

— У меня вот что, — деловито начал Дим, не дожидаясь вопросов. — Вот мертвяки когда приходят? Когда они обижаются на что или как? — мертвяка он называл по-английски.

Такого вопроса Ночкина никак не ожидала. Она, конечно, знала о бытующих среди бывших рабов суевериях, слышала и о мертвяках, но впервые её спросили об этом.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Дима, — растерянно ответила Ночкина. — А…а папа что говорит?

— Он про мертвяков говорить не любит, — вздохнул Дим. — А мне знать надо.

— Зачем?

— Ну… ну, кому нужно, чтоб мертвяки ходили? Я не боюсь, конечно, а другие? Катька, вон, боится. И вот я думаю… Вот если человека сжечь, ну, сгорит он, это ж навсегда уже, да?

— Да, — медленно кивнула Ночкина. — Это навсегда, навечно.

— Ну вот. Так если она там, ну, где все с Горелого Поля, а я себе другую… мамку найду, она ж не обидится? Не придёт мертвяком?

— Нет, Дима, — уже всё поняв, серьёзно ответила Ночкина. — Если тебе будет хорошо, мама будет только рада.

— Правда? — обрадовался Дим и стал сползать со стула. — Ну, я тогда побежал. Спасибо большое.

— Пожалуйста, Дима. Будут ещё вопросы, — улыбнулась Ночкина, — заходи. Да, а папа знает?

— Про новую мамку? — уточнил Дим. — Не, я когда всё улажу, тогда и скажу. Полдела не показывают. Да и спрашивал я его. Ну, про мамку. Он не помнит её, — Дим уже взял своё пальто, но вернулся к столу. — Он ничего не помнит. Ни мамки, ни бабы, ни дома. Но это ж ничего?

— Ничего, — согласилась Ночкина. — Но ты скажи отцу. Пусть он… завтра зайдёт ко мне. Тоже вот так, с утра.

— Ага, скажу. До свидания.

Когда за Димом закрылась дверь, Ночкина почувствовала себя обессиленной: так её вымотал этот короткий разговор. Но надо собраться. Впереди полный приёмный день. И таких рассказов — и пострашнее, и с более тяжёлыми последствиями — будет ещё много. Так что… к бою, майор, твоя война продолжается.

Полностью удовлетворённый разговором, Дим побежал на поиски Катьки. Так, она говорила, что её мамка стирать будет, это к прачечной надо, ага, вон она.

Катя стояла возле большого куста, перебирая ветки и шёпотом разговаривая с ними. Дим подбежал к ней.

— Ну, поговорила?

— Ага, — шёпотом ответила Катя.

— Ну и что?

Катя вздохнула.

— Она то плачет, то смеётся.

— Сердится?

— Не-а. А… твой папа где?

— На тестирование пошёл, — Дим строго посмотрел на Катю. — Сегодня и поговорим с ними. Тянуть нечего. А то разошлют нас.

Катя кивнула, с надеждой глядя на Дима.

— Только ты говорить будешь, ладно?

— Конечно, я, ты только стой рядом и без команды не реви.

— Не буду, — пообещала Катя. — Вон, смотри, там мама. Видишь?

Зина всегда старалась в прачечной занять место у окна. Чтобы видеть Катю. Сегодня получилось очень удачно. Ей только голову поднять, и вот двор, кусты, Катя… А кто это с ней? Зина встревоженно вгляделась и облегчённо перевела дыхание. Димка. Хороший мальчик. Никогда Катю не обижает. И вежливый. Вон Катя ему на окно показывает. Заулыбались оба, руками машут. Зина с улыбкой кивнула им и помахала мокрой рукой.

— Что? — спросила стиравшая рядом Горячиха. — Никак опять твоя с кавалером?

— Ну ты уж скажешь, — возразила Зина.

— А что? Неправда, что ли?

— Да уж, — поддержала Горячиху с конца их ряда Нинка. — Ты, конечно, Зина, присматривай. Испортят девчонку — поздно будет.

— Да он ребёнок ещё, — отмахнулась Зина.

— Ну да, — засмеялась с другого конца Томка. — Кто в сорок телок, а кто и в десять бычок.

— Да ну вас! — Зина перевалила бельё в ведро. — Пойду прополощу. Места не занимайте, у меня вон ещё.

— Иди-иди, — кивнула Горячиха. — Пригляжу.

Полоскали в соседней комнате в желобах с проточной водой. Здесь было посвободнее. Бабья болтовня не трогала Зину. Бабам лишь бы языки почесать, а обо что… Ну, так у всех одно на уме. Да и безобидно. По сравнению с тем, что было. Чего и сколько она про Катю не наслушалась. И жидовка, и цыганка… Только что черномазой не обзывали. А так… нет, здесь… да здесь как в раю. Всех цветов полного, вот языки-то и прикусили. Говорят, в России строго с этим, вот и боятся за визу. Хоть и Центральный, а всё равно. Болтали, что некоторых аж с поезда уже на границе снимали. Так что… пусть себе болтают. Это всё пустяки. И зря они на Диму так.

Зина улыбнулась. Все уши ей Катя прожужжала. Про Димку и его папку. Димкиного отца она видела. Высокий плечистый негр в кожаной куртке. Всегда серьёзный, озабоченный. Ну да, тоже несладко мужику приходится. Одному, с ребёнком на руках… и гордый, всё сам, ни у кого помощи не просит. Обстирывает и себя, и мальчика. Никогда Димку в грязном или рваном не увидишь. И себя соблюдает. Как ни охота бабам языки чесать, а дурного чего про него не слыхать.

Она собрала прополосканное и пошла обратно, едва не столкнувшись в дверях с тащившей ведро мулаткой. Приехала та только вчера, и имени её Зина не знала. Но ведро набито, значит, семейная.

Вернувшись на своё место, Зина посмотрела в окно. Ага, оба здесь. Увидев её, Катя запрыгала на месте, замахала руками. По её жестам Зина поняла, что они вместе хотят куда-то пойти, и кивнула. С Димой она не боялась отпускать её с глаз. Малыши помахали ей руками и убежали. Ну и ладно. Дима — хороший мальчик, сам куда не надо не полезет и Катю если что защитит. Хотя Катю здесь детвора особо и не обижает. Катя сама по привычке держится в стороне от всех. Натерпелась кроха. И травили, и били её, а если вспомнить то место, богом и людьми проклятое, где Катю приходилось на день прятать под нарами, и девочка целыми днями сидела одна в темноте, боясь шевельнуться… Когда было, а Катя до сих пор громко говорить боится. Зина с такой яростью оттирала рубашку, что ветхая ткань затрещала. И это отрезвило её. Слава богу, всё это кончилось. Ничего, приедем, обустроимся, Катю она подкормит, а то вон врач сказала, что Катя здоровая, но ослабленная, беречь от простуд, больше витаминов, фруктов… Фрукты в городе и цены… как собаки кусачие. Ну да ничего, здесь и паёк хороший. Катя за две недели вдвое поправилась, берёшь за ручку, так не одни косточки под кожей…