Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

Тестирование было несложным, хотя и новым. Логические задачи, задачи на внимание… всё это пустяки, он их сотнями перерешал. Условия — хозяин, а Грина он по-прежнему про себя называл хозяином, называл их вводными — другие, а суть та же. Тим сдал заполненные листы, выслушал по-английски, что за результатами нужно зайти завтра, вежливо попрощался по-русски и вышел. Так… до завтра он свободен. В коридоре он, проверяя себя, посмотрел на часы. Да, до обеда час с небольшим. Что ж, как там у него с хозяйством? Вроде ничего срочного нет.

Из соседнего кабинета вышел Эркин, неся под мышкой свою куртку и вытирая рукавом рубашки мокрое от пота лицо. Увидев Тима, невесело улыбнулся.

— Ну как?

— Порядок, — ответил Тим. — А у тебя?

— Если б я ещё знал, зачем это им, — мрачно ответил Эркин.

Боясь ответить неверно, он сильно нервничал на тестировании.

— Проверяют нас, — пожал плечами Тим.

— А ты что, понимаешь в этом? — заинтересовался Эркин.

— Ну-у, — замялся Тим. — Понимаю не очень, но… ну, приходилось раньше… Понимаешь, это ты показываешь себя. Ну, как соображаешь, внимательность…

— Как у психолога?

— Примерно, — Тим усмехнулся. — Визы на тестах никто не потерял.

— Тогда пусть играются, — кивнул Эркин.

Тим согласно кивнул, достал пачку сигарет и показал её Эркину. Эркин мотнул головой, отказываясь.

— Мужики, вы в который? — окликнул их рыжеватый пухлогубый парень в застиранной ковбойке.

— Мы на двор, — ответил Эркин.

— Отстрелялись, значит, — понимающе кивнул парень, открывая дверь кабинета.

Тим поморщился на эту фразу, но промолчал. А Эркин вообще не обратил на неё внимания. Они пошли по коридору к выходу, неспешно обсуждая мелкие лагерные новости. На обед уже который день чёрная каша, по-русски — гречка, ничего, сытная, нет, паёк что надо… Разговор о жратве — рабский разговор, но трёпа о выпивке и бабах оба не любили.

Выйдя из лечебного корпуса, они повернули было к мужской курилке, но Тима окликнули:

— Пап, я здесь!

Тим обернулся на голос и улыбнулся. Эркин попрощался с ним кивком и ушёл.

— Пап! — Дим бежал к нему, таща за руку за собой Катю. — Мы тебя ждём.

— А что случилось? — сразу встревожился Тим, оглядывая малышей с высоты своего роста.

Нет, ни синяков, ни порванной одежды не видно и не похоже, чтобы Дим только что дрался.

— Это Катя, пап, — перевёл дыхание Дим.

— Здрасьте, — пискнула Катя.

Тим кивнул. О Кате и её мамке Дим ему уже не раз говорил.

— Вот, у Катьки есть мамка, а папки нет. А она, знаешь, какая хорошая! Давай, ты и ей папкой будешь, — предложил Дим. — Ты не против?

— Да нет, — начал Тим, но продолжить Дим ему не дал.

— Замётано, пап! Я знал, что ты согласишься! Катька, беги за мамкой.

— Ага! — выдохнула Катя и сорвалась с места.

Дим озабоченно посмотрел вслед её толстой от пальто и намотанного сверху платка фигуре с тоненькими ножками-палочками и взял отца за руку.

— Пошли им навстречу, пап. Сейчас Катька мамку приведёт, и всё сразу решим.

— Что решим, Дим? — события развивались слишком быстро, и Тим за ними не успевал. — Что ты придумал?

— Ну, пап, всё просто, — тянул его за руку Дим. — Катька хорошая, и мамка у неё хорошая, добрая. У меня есть ты, а мамки нет. У Катька мамка, а папки нет. Ты будешь и ей папкой, а Катькина мамка и мне мамкой будет, а Катька мне сестрой, а я ей братом. Всё просто, пап.

Дим говорил по-русски и так быстро, что Тим как-то сразу не понял всего. Дим снизу вверх поглядел на сосредоточенное лицо отца и стал повторять всё заново уже по-английски. Что плохо говорит и не всегда понимает по-русски, Дим знал и относился к этому спокойно: ну, забыл русский, ну, так и вспомнит. Когда отец его на Горелом Поле нашёл, то по-русски ни слова не помнил, а сейчас вон как говорит. Значит, вспоминает.

Дим уже заканчивал перевод, когда к ним подбежала Катя, так же таща за руку женщину в тёмно-синей куртке и сером платке.

— Что случилось? Здравствуйте, — поздоровалась она с Тимом. — Катя сказала, что срочно… — и повторила: — Что случилось?

Дим поглядел на окаменевшее лицо отца и начал объяснять всё заново в третий раз, перемешивая английские и русские слова. Когда он закончил, Зина удивлённо посмотрела на Тима.

— Извините его, — тихо сказал Тим по-английски. — Он ещё мал и не понимает… о чём говорит.

— Всё я понимаю! — возмутился Дим.

Зина улыбнулась.

— Ох, дурачок ты ещё, — на глазах у неё выступили слёзы, но говорила она весело. — Ведь чтоб так было, как ты хочешь, чтоб вы брат и сестра, так отец с матерью мужем и женой должны быть.

— Ну так поженитесь! — решительно сказал Дим. — Ноу проблем!

И тут произошло то, чего Дим никак не ждал. Отец повернулся и пошёл от них. Дим оторопело посмотрел на его опущенные плечи и понурившуюся голову и, хотя по их плану реветь должна была Катька, заплакал сам. Громко в полный голос. Глядя на него, тоненько заплакала Катя. И Зина не выдержала.

— Тима! — крикнула она. — Ты что?

Тим остановился, оглянулся на них. Как-то так, будто заслонял лицо плечом.

— Папа-а! — звал Дим, не сходя с места, тянулся к нему.

И Тим не смог уйти, повернул обратно. Медленно, словно против ветра, подошёл. Дим вцепился в его руку, другой рукой схватил за руку Зину.

— Катька, держи их!

Не переставая плакать, Катя встала, как и он, держась сразу и за мать, и за Тима.

— Вот так, — всхлипнул Дим.

— Ага, — согласилась с ним Катя.

Зина беспомощно посмотрела на Тима. Тим стоял, опустив голову и плотно сжав губы. По щекам Зины текли слёзы.

Сколько бы они так простояли, неизвестно, но их окликнули. Кто-то, кого они даже не рассмотрели.

— Эй, вы чего, на обед не идёте?

И это вывело их из столбняка. Зина и Тим вытирали лица малышам, искали по карманам талоны… И как-то само собой получилось, что на обед они пошли вместе. Катя и Дим впереди, держась за руки, а Тим и Зина за ними. Оглядываясь, Дим видел, что они идут рядом. Ну, понятно, что взрослые за ручку не ходят, да это и не важно. А уж чтоб в столовой все за одним столом оказались, за этим он сам проследит.

За обедом Тим был молчаливо сосредоточен и словно не замечал, кто там за одним столом с ним. Зина тоже молчала. И даже не напомнила Кате, чтобы та не заглатывала, а жевала, никто тарелку не отнимет. И что вокруг творилось, они не замечали. Дим с Катей очень старательно вели себя хорошо и следили — особенно Дим — чтобы из-за стола встали все вместе.

Это получилось. И к семейному бараку пришли вместе, а здесь… здесь детей просто взяли за руки и развели. К тому же в разные казармы. Ну… ну, такая невезуха!

Спать детям после обеда велел врач. Он всем родителям так говорил, но вот кого удавалось в постель днём загнать — это уже другой вопрос. Дим никогда не брыкался. Обычно, когда он спал после обеда, отец сидел тут же в ногах его койки и шил, если что порвалось, или читал, лёжа на своей койке.