StEll Ir - Новый Мир. Часть I

Триарх-вопрос завершал инфообмен. Некоторое время Малыш не воспринимал выход. Адаптация проходила плавно, покачивая его на волнах возвращающихся в реальность понятий и определений. Особым вопросом для него так и осталось время инфообмена. Даже полностью вернувшись в реальность, он не мог до конца урегулировать временные соотношения. Проницающее всё и вся понимание вечности, в которой путешествовал он в этом инфообмене, конечно, покинуло Малыша, но он всё ещё был уверен, что инфообмен занял не менее нескольких месяцев, если не лет!.. А оптимально-внутренним сроком в нём вообще была протяжённость в семь-восемь лет... Но сверившись со скрижалью хронометра на панели кабинки, он увидел, что прошло чуть более одних земных суток.

Прекрасный солнечный рассвет встретил его в главных просторах Библиотеки, когда он оставил предел четвёртой инфоступени. Своды идеального стекла играли в переливах своих плавных форм лучами солнечных зайчиков, а голографические создания вечера и сгущающейся темноты обратились в хрустальные изваяния жизнерадостных лучащихся образований вдоль всего пути его следования.

И ещё долгих два дня и две ночи бродил он по главным просторам, лестничным анфиладам и по бесконечным концентрическим переходам, наблюдая смену времён дня и ночи.

Потом занял спокойную одиночную нишу в разделе книг и, покидая его время от времени, устремлялся в возвращении к нему, следуя дальними переходами сквозь поражающее величие переливающихся и проистекающих друг в друга панорам открывавшихся за неощутимой почти границей идеального стекла... Пронзительная всепроникающая радость солнечного рассвета; зной и пепел пустынный пристально жаркого полдня; золото теней и полутений угасающего в энергии вечера; и очаровывающий, зовущий в заведомо неверный чёрный пламень ночной покой мягких отсветов Великой Библиотеки. Изредка он добирался до цели своего великого в себе самом пути и находил книгу открытой всё на одной и той же странице. Он был слишком очарован ещё Новым Миром, чтобы участвовать в его жизни непосредственно, наравне со всем человечеством…

На исходе третьего дня он вышел за предел, чувствуя за спиной своей покой и надёжность – первая инфоступень сполна наделила всё его существо всё исполняющей внутренней Тишиной…

И когда Малыш нашёл Эйльли, они покидали величественное здание всё так же вечером – Малыш не оглядывался совсем, но всем своим существом ощущал, как полыхала позади в лучах заката над ними грандиозно-пламенная Великая Библиотека.

– Погнали на Стадион! – предложил тогда Том.

А всё началось с того, что Малыш завёл себе зубную щётку и никак не мог изобрести подходящую зубную пасту. Когда он составил, наконец, замысловатую смесь на основе fresh-лаймового ликёра и перепачкался в ней по уши, Том искренне заинтересовался его занятием, полагая, что пропустил в экс-жизни Малыша какую-то сверхувлекательную игру!

– Эт как мыльные пузыри, тока без трубочки, да? – совершил он попытку выведать тонкости технологии.

– Это зубы чистить по утрам – чтобы правильно и гигиенично ещё! – сердито на него и чрезмерно текучую пасту ответил Малыш.

– А! – понял Том. – А нафига?

– Чтобы утренний распорядок дня, а не как у нас с тобой вечный бардак! – Малыш сунул всю голову под струи ионизирующего душ-ополаскивателя и оттуда вполне свирепо фырчал: – Где утренний туалет? Где гимнастика и зарядка? Где завтрак строго по расписанию, а не как всегда?!

Том заржал, покатился ашж по полу! Держась ещё за живот…

– Ой-х-ты! А потрахацца?! Потрахацца утром в обязательном плане – забыл?! Или это тоже туда – в утренний туалет?!.. Эйльли уже вызывать или с кем-то пойдём познакомимся срочно, чтоб у нас по расписанию такой твой туалет?..

– Вот ты балда, Том! – Малыш вытирался о мягкое полотенце и уже слегка остывал. – Это же норма жизни цивилизованного человека, а не я тебе тока придумал! Я так, между прочим, целых дофига лет прожил – и никто там не катался по полу от вида зубной пасты, а наоборот обожали физическую культуру и бленд-а-мед…

– Ну всё, Малыш, считай ты сам всё придумал, а не я тебя на Стадион потащил, если Эйльлечка спросит! – Том попытался резко прекратить ржать как коник, видимо задетый за что-то в себе там живое, но получалось не сразу – глаза ещё дико прыгали. – Видал я там вашу «физическую культуру» – без слёз не расплачешься! Пробежки за уходящим к горизонту автобусом по утрам и производственная гимнастика в древнеписуарных курилках!.. Погнали на Стадион – покажу тебе, по правде, гимнастику…

– А эт далеко? – в Малыше вдруг проснулась какая-то полузабытая привычка и он подумал как много раз с ним недавно случалось, не погорячился ли он действительно слишком сильно сегодня с организацией утреннего расписания…

– Это – не дальше наших возможностей! – успокоил резонно Том и вопрос был решён.

Вылетели, не откладывая – только переоделись у Тома в какие-то эластик-трусы: он сказал, что это вполне нормальная для гимнастики форма.

Малыш вновь оказался над AlloStar'ом на высоте птичьего полёта и увлечённо замотал головой, любуясь городскими пейзажами.

– Можно, конечно, и на одну из спортивных или игровых площадок, – пояснял на лету Том, – физэнергетическая зарядка вообще почти не требует специального места. Но на самом Стадионе тебе будет легче и просто прикольней со всем этим знакомиться и представить!..

– Физэнергетическая зарядка? – Малыш на лету озирался и всё время перевешивался лицом вниз. – Эт физзарядка такая что-ль?

– Эт ФЭЗ – комплекс физики тела и мировой энергетики! Физзарядка это как нафига-то отломанный от неё кусочек!.. Сейчас, долетим – поясню.

Чтобы добраться чуть ли не на противоположный конец мегаполиса понадобилась вторая лётная ступень скорости – в определённый момент, разгоняясь за Томом вслед, Малыш просто почувствовал, как совсем исчезли нараставший до этого шум в ушах и давление на глазные яблоки: включились локал-экраны сопровождения полёта. Минут через пятнадцать такого полёта Том показал куда-то вперёд:

– Зырь – вон там!..

И Малыш «узрел». Стадион представлял из себя правильный прямоугольник с закруглёнными углами и с длиной большей стороны в километр-полтора. Километровой протяжённости арена поля была окружена по периметру относительно невысокими – примерно в сотню-другую метров – террасами трибун. На трибунах виднелись редкие фигурки людей. Основное поле было разведено на множество разноразмерных и разноугольных площадок, на которых людские фигуры попадались чаще и на некоторых были объединены в команды.