Энн Роудс - Солнце на продажу

Минуя гостиную, я услышала его голос. Не думаю, что Марк Антоний более торжественно вещал со ступеней Капитолийского храма.

- Одна оговорка, джентльмены. Мы готовы подарить наше открытие миру, но это не значит, что мы готовы раскрыть его секрет. Во всяком случае, пока я не могу ни с кем разделить свою ответственность за изобретение.

Думаю, все вы помните продолжение этой истории. Мартин Хэмблтон стал достоянием общественности - моим и вашим, больше вашим, поскольку вы наверняка с удовольствием лицезрели его на экранах ваших телевизоров, а я телевизор выключала. Вы, конечно, помните, что в течение трех лет Англия славилась небывалыми урожаями и на прилавках магазинов лежали ананасы и бананы, выращенные не в тропиках, а у нас на родине.

Мартин покинул Вудбридж спустя три месяца после того, как стал знаменит. Однако его родители, как и прежде, жили с нами по соседству. Правительство предоставило в распоряжение Мартина дом в Фарнборо, недалеко от атомного научно-исследовательского центра. Его фотографии часто появлялись на страницах газет, нередко в окружении беснующихся почитательниц. Он стал национальным героем: человек, подаривший Британии солнце.

Если говорить о внешности, то Мартин бесспорно был достоин того, чтобы вырезки с его изображением наклеивать в альбомы. И с каждым днем он делался все привлекательнее, черт возьми! Он безусловно нравился женщинам, почти на каждой фотографии я видела его рука об руку с новой подругой. Это продолжалось более двух лет, потом рядом с ним появилось лицо девицы, которое скоро примелькалось, так же как и лица телохранителей на втором плане.

К этому времени Мартин стал собственностью государства. С ним страшно носились, но если задуматься над тем, что он сделал для страны, этому не приходится удивляться. Британия получала небывалые урожаи тропических фруктов и огромные доходы от туристов. К тому же деятельность Мартина служила основанием для выгодных торговых сделок: его сдавали в аренду другим странам. В Исландии, кажется, до сих пор сохранились бывшие теплицы для орхидей. И не случись той неприятности, о которой речь впереди, Британия и по сей день практически бесплатно получала бы благодаря Мартину шестьсот тысяч тонн трески в год.

Однако вернемся к его подруге. Она была хороша собой, к тому же дочь самого крупного сахарозаводчика на Ямайке. Ее звали Присциллой - имя вполне подходило ей, хотя молодых особ с такими лицами обычно называют недотрогами. К моменту, о котором я рассказываю, ОЗХ уже три года и четыре месяца владела миром. Колесо судьбы совершило почти полный оборот, и этому обороту суждено было завершиться на моих глазах.

По случаю Нового года были опубликованы списки почетных граждан Англии, имя Мартина значилось среди тех, кому пожаловали титул лорда. Однажды, когда я собиралась идти на похороны, шеф остановил меня и сказал:

- Дорогая, снимите траур, оденьтесь поэлегантнее и отправляйтесь к новоиспеченному лорду. Нужно взять у него интервью.

- Ни за что!

- Я вас понимаю. Но сенсация по поводу его изобретения принадлежит нашему "Воплю". Мы не можем промолчать.

Не очень приятно было у меня на душе, когда я подъезжала к небольшому особняку в тюдоровском стиле, неподалеку от Фарнборо. Мне стало еще хуже, когда я увидела на аллее возле дома сверкающий голубой спортивный автомобиль. Присциллин автомобиль, знакомый мне по доброй сотне фотографий.

Горничная с густо накрашенными бровями, шурша жестко накрахмаленным передником, открыла мне дверь.

- Сэр Мартин вышел в лабораторию. Если желаете, подождите в гостиной.

- Я пройду в лабораторию, - ответила я. Меня удивило, что ОЗХ все еще находится под крылышком у Мартина: видимо, это объяснялось его нежеланием раскрыть секрет. А мне снова захотелось увидеть это чудо-юдо.

Густо накрашенные брови недовольно сдвинулись, указывая на узкую тропинку, ведущую к небольшому кирпичному флигелю в глубине сада. Вход охранял полицейский. Я предъявила репортерское удостоверение вместе с некоторой дозой кокетства, и он, проверив, нет ли у меня оружия, разрешил войти.

Ни Мартин, ни Присцилла не слышали моих шагов. Узнай они о моем присутствии - и мы, возможно, по сей день выращивали бы в Англии плоды авокадо и брали с собой бикини, отправляясь в январе в Тинносайд. Но парочка вела жестокое сражение.

- Мне кажется, ты просто не желаешь вникнуть в смысл моих слов! кричал Мартин фальцетом. - Я хочу жениться!

- Я прекрасно слышу, что ты говоришь, - кричала Присцилла, - и отвечаю - никогда!

- Дорогая, пойми, ведь быть женой национального героя - большая честь.

- Лучше уж выйти замуж за памятник.

- Да за меня пойдет любая. Я могу жениться на ком захочу! - крикнул Мартин, и его лицо покрылось красными пятнами.

- Ну и женись! Окажи честь кому-нибудь другому.

Мартин набрал воздуха и выложил козырную карту.

- Послушай, до конца жизни в твоем распоряжении будет солнце. Я никогда не опустился бы до того, чтобы использовать ОЗХ в подобных целях. Но ради тебя я готов и на это. Ни одного дня без солнца, солнца лично для тебя!

Эти слова оказались для Мартина роковыми.

- Мне до смерти надоело солнце! Я приехала в Англию, чтобы подышать прохладным, сырым воздухом. И что я получила? ОЗХ! Уж если терпеть солнце, так лучше дома, на Ямайке, там оно хоть настоящее. - Словно желая поставить точку, она пнула носком туфли металлическую диафрагму машины.

Именно в этот момент власть над солнцем была утрачена.

Конечно, это поняли не сразу. После того как я на цыпочках ушла из лаборатории, жизнь продолжалась, как и прежде. Вернувшись в редакцию с пустыми руками, я выслушала нотацию редактора. Потом была изумительная зима, а в марте, как мы и ожидали, на прилавках появились летние фрукты.

Затем наступил апрель - время, когда лучи ОЗХ были не нужны для урожая, и фермеры начали жаловаться. "Необходим дождь", "Пора выключить ОЗХ" - гласили заголовки сельских газет. Затем в большой прессе появилась статья: "Засуха неминуема. Выключите ОЗХ".

Спустя неделю мы едва не начали воевать с Гренландией. Эскимосам на месяц обещали лучи ОЗХ - прогреть их апельсиновые сады. За это Англия получила миллион котиковых шкурок. Однако апельсиновые сады остались без ОЗХ. "Кто хозяин ОЗХ?" - спрашивала газета "Ежедневный звон". Не ответив на вопрос, Англия поспешила вернуть шкурки.

Между тем наступило лето. В сельской местности вся зелень побурела, как после недавнего пожара. Реки едва сочились, Темза превратилась в зловонный грязный ручеек. Над выжженными пустошами Дербишира летали грифы.

Разговоры о сэре Мартине Хэмблтоне шли сначала в трактирах, потом в прессой наконец в палате общин. Вот тут-то все и объяснилось.