Пол Левинсон - Авторское право

— Возможно, те, которые убивают, когда их пытаются записать, — ответил я. — Может, таких слов и не бывает на экране, то есть программа как-то сразу проецирует их на наш зрительный нерв.

Однако трупы — вещественное доказательство. Погибло трое хороших людей и — на сегодняшний день — целая стая мышей. Как ни странно, мыши — единственное доказательство, что язык ASCII, полученный из ДНК, не только казался, но и был на самом деле индоевропейским. Потому что некоторые слова, прочитанные нами, действительно не расходятся с делом. Дженна думает, что это дает нам право опубликовать кое-какие соображения хотя бы в скромном научном журнальчике.

Мы — точнее говоря, Дженна — действительно раскопали кое-что, а именно: допотопную систему защиты открытий. Система превращает ДНК в конечный продукт. Известно, что этот продукт можно использовать, можно радоваться ему, размножаться вместе с ним, репродуцировать его. Но нельзя копировать заложенные в нем слова без соответствующей санкции. Чем это отличается от наших правил переиздания книг, компьютерных распечаток и тому подобных вещей? Только наказанием.

И еще, пожалуй, тем, что ныне совершенно невозможно достать разрешение на переиздание программы ДНК на индоевропейском языке, то есть всей этой чертовщины, изобретенной восемь тысяч лет назад, а может, и до того.

Подозреваю, что я понял это раньше, чем Дженна, поскольку моя профессия — сопрягать науку с законом, собственность с положением об ее охране. А закон, на который Нечаянно вышли мы, охраняется весьма эффективно, в этом нужно отдать должное его авторам.

Кто были эти существа? По всей видимости, они оставили свое послание всего-навсего в восьми процентах человеческих Х-хромосом, а свое драгоценное авторское право — в какой-то мельчайшей от числа «избранных». Может, именно им мы обязаны тем, что развитие человечества пошло так, а не иначе.

Почему они завещали такое жестокое наказание будущим последователям? В этом они нисколько не лучше зверей, готовых убить того, кто посягнет на их добычу.

На наши вопросы смогут ответить только исследования, которые еще впереди. Дженна и ее коллеги проделают их очень тщательно и осторожно, как если бы изучали смертоносный вирус.

А пока что будем получать удовольствие от наших ДНК. Сказано ведь, что ими можно «свободно пользоваться».

Дженна уснула, положив голову мне на грудь, и я глажу ее по спине. С нее давно сняли все обвинения. Этому способствовала смерть Денизы.

А я часто задумываюсь о том, не могло ли случиться, что именно ее хромосома была единственной из тех восьми процентов Х-хромосом, которая не только содержала бинарный материал ДНК, но оказалась способна на «размышления» о средствах сохранения информации, а не одно лишь пресловутое «уведомление». Не думаю, что это возможно. Дальнейшие исследования ответят и на этот вопрос.

Пока что разумный путь — считать, что Дженна единственная. То есть единственная, о ком мы знаем. А если это так, то мой долг перед будущим человечеством заключается в том, чтобы сохранить Дженнину особую ДНК. Но не в виде замороженного препарата, о чем она уже позаботилась. «Уведомление» ведь не запрещало воспроизводить ДНК. Это был бы самый надежный способ передачи Дженниной ДНК будущим поколениям. Словом, вы меня понимаете…

Перевела с английского Элла Башилова