Андрей Левицкий - Нашествие. Битва за Москву (сборник)

В результате короткого обмена репликами эти двое пошли к самолету вместе с Нардисом, а Мариэна запрыгнула на мотоцикл и показала Киру с Денисом на сиденье позади.

– Далеко база? – спросил Кирилл, садясь за девушкой.

Ответив, она стала разворачиваться. Денис пояснил:

– Прямо за этим склоном.

Глава 14

– А, ботаны! – приветствовал их Багрянец и так хлопнул Кира по плечу, что у парня подогнулись ноги. – И ты жив, лаборант? Ну, привет!

Денис, который снова стал прежним, чопорным и сдержанным, уклонившись от руки Павла, строго сказал:

– Я давно не лаборант.

– Ну-ну, Эйнштейн. Как дела, как добрались?

– С приключениями. – Кир огляделся. – А вы?

Они оказались в просторном круглом помещении, стены и покатый свод которого были выложены из камней. Это место находилось в верхней части большой угольной шахты, выработанной терианцами еще до начала Нашествия. Приземистый купол над шахтой давным-давно засыпало землей, там росли мох и кустарник, и с разведывательных гранчей он был незаметен – найти шахту можно, только если знать, где она.

Павел вышел встречать их вместе с двумя молодыми повстанцами. Над зевом шахты было закреплено колесо с тросом – когда-то с их помощью подымали корзины с углем. По стенам центрального ствола спиралью шла прорубленная в камне лестница.

– Все целы, – ответил на вопрос Багрянец. – Лукан, Айрин, Батур, Зента с Виксом, Мадан…

– А последние трое кто такие? – спросил Кирилл.

– Викс – такой жирный с красной рожей, Зента – баба стриженая, с косичкой. Помнишь их, они на тракторе с рогами раскатывали? А Мадан – это один из механиков с той базы. Он нас уже на другом берегу догнал – сказал, вплавь речку переплыл. А она ж ледяная! Морж, ёксель. Ну, пошли.

Спускаясь, они миновали нескольких идущих в стороны от центрального ствола коридоров, озаренных синими светильниками и огнем, горящим в железных чашах на треногах. Из глубины коридоров доносились голоса и звук шагов.

– Мне необходимо поговорить с Омнием, – заметил Денис. – Как можно быстрее. Полагаю, нам много что есть друг другу рассказать.

– Да он вас ждет уже давно, – согласился Багрянец. – Я ж вас прямо к нему и веду.

– Но вначале необходимо помыться.

Павел хмыкнул:

– Может, еще побриться хочешь? Они тут многие с усами, но бритвами все равно пользуются, конечно. Я уже разжился, одолжу тебе, лаборант, ладно уж. Вам выделили комнатенки рядом с моей, туда сначала забежим. У них отопление – печки угольные. Уголь-то еще остался, для серьезной выработки маловато, а на местные нужды хватает. С водой горячей, правда, напряженка, в котлах греют, но побриться сможешь. Только не тяни, Омний, говорю, ждет вас, а он такой, у-у… – Багрянец помахал рукой. – Мощный такой старикан, отец этого… терианского повстанчества. Это не я, так товарищ полковник наш выразился, ага.

– Как Леша? – спросил Кир, и Багрянец сразу погрустнел.

– Плохо ему. Нам же в городе, пока сюда добрались, и пострелять пришлось, и побегать. Ну и одолело его под конец, уже здесь, в горах. Слег теперь. Про тебя, Кирилл, все спрашивал.

– Тогда надо сначала заглянуть к нему, – решил Кир.

– Ну, смотри, если так, то нам в этот коридор. Эй, братаны, проведите лаборанта к моей пещере. Слышь, Деня, бритва там на сундуке лежит у входа, а вода – в бочонке на полке, крантик в нем открываешь, она в таз льется.

Багрянец показал терианцам на Дениса, потом на ведущую дальше лестницу. Втроем они пошли вниз, а Павел с Кириллом свернули в коридор.

– Слишком тут много всего, – заметил Кир. – Откуда в угольной шахте такие коридоры?

– А ты узоры на стенах, что ли, не заметил? – спросил шествующий впереди Павел. – Эти…

– Барельефы?

– Да-да, рельефы. Короче, мы так с полковником поняли, что до шахты тут храм был. Здоровенный такой древний подземный храм, где местные всяким истуканам молились. Некоторые рельефы лучше сохранились, я рассмотрел – такие странные!

– Какие местные – мангулы, что ли? Но я понял из рассказов, они совсем дикие и неразвитые.

– А может, раньше развитее были, как какие-нибудь хреновы ацтеки? Или, может, тут другой кто жил в старину?

В общем, шахту терианцы на месте храма устроили. А теперь вот и базу свою. Ладно, пришли.

Коридор закончился деревянной дверью, где был выжжен рисунок – сердце внутри треугольника.

– Это у них знак медицинский, лазарет то бишь, – пояснил Багрянец, переступая с ноги на ногу перед дверью. – Я дальше не пойду. Мне… ну, жалко старика. Ладно бы кто другой, а Леша такой боевитый – полковник, эх… Как посмотрю на него, так потом депресняк, напиться охота. Иди сам, в общем, а я здесь подожду. Только ты недолго, минуту-две – и все, ему пока лучше не напрягаться, пусть отдыхает, да и ждут тебя.

Не дожидаясь ответа, Багрянец толкнул дверь, впихнул Кира внутрь и сразу прикрыл ее.

В длинной пещере стояла пышущая жаром печка и десяток коек. Занята была только одна – на ней полусидел, привалившись к подушке, Леша. Он был до пояса укрыт одеялом, рубашка расстегнута, на впалой груди в зарослях седых волос поблескивал крестик. Над чашкой на большом камне, заменяющем прикроватный столик, поднимался парок.

– А, Кирюха! – задребезжал Леша, подняв в приветствии сухую ладонь. – Павел сказал, что вы живы, но я тебя увидеть хотел. Садись давай. Нет, на табуретку у стены не надо, у нее ножка подломана – Павлуха сел недавно. На кровать садись, вот так.

На шее старика была повязка. Заметив взгляд Кира, Леша потрогал ее и пояснил:

– Компресс наложили из каких-то местных травок. Помогает, ты знаешь, гораздо лучше себя чувствую. Как вы, без потерь добрались? Деня в порядке? И барышня та сердитая?

– Все целы, – сказал Кирилл.

– А что ж так долго?

– Мы плыли по реке, потом через гидростанцию. У них большая плотина выше по течению, от нее ехали в грузовике, прятались в кузове.

Леша уселся ровнее.

– Зиккурат этот, Жилище Богов, рассмотрели, а? Вот домина! Павлуха все надивиться не мог, так и пялился.

– Большой, – согласился Кирилл. – Леша, я не могу здесь долго оставаться, Багрянец сказал, что меня ждет Омний.

– Да, Омний. И мне к нему надо, ведь важный же разговор.

– Тебе, наверное, лучше пока лежать.

– Не собираюсь я лежать! – возмутился старик.

И закашлялся.

Он сполз головой на подушку, маленький и жалкий, со сморщенным личиком и пятнышками старческой пигментации, просвечивающими сквозь седые волосы, зажмурился, обхватив шею, из глаз потекли слезы. Кашель раздирал его, плечи содрогались, дергались ноги под одеялом. Наконец он затих. Кирилл сидел молча. Сухие, в мелких трещинках губы шевельнулись, и Леша тихо сказал:

– Мне бы до конца всего этого дотянуть.

– До конца чего?