Джеймс Шмиц - Ведьмы Карреса

Интересно, как удается Толл сохранять стройную фигуру?

Он с сожалением встал из-за стола, сунул записку в карман - на память - и вышел на крыльцо. В его объятия бросилась заплаканная Малин.

- Капитан! - всхлипнула она, - вы улетаете...

- Ну, ну! - тронутый и немного удивленный ее печалью, он погладил Малин по плечу. - Я вернусь! - вырвалось у него.

- Конечно, обязательно возвращайтесь. - Помолчав, Малин добавила: Через два года мне уже можно выходить замуж.

- Гм, в самом деле, - пробормотал капитан ошарашенно.

Несколько минут спустя он шагал по тропинке, в ушах звенела незнакомая мелодия. За первым поворотом мелодия вдруг перешла в довольно противный тонкий визг. Источник располагался, вроде бы, футах в двухстах впереди. Миновав следующий поворот, капитан вышел на каменистую площадочку. В туманном утреннем свете всеми цветами радуги играл плавный фонтан прозрачных пузырей. При ближайшем рассмотрении фонтан оказался гроздью разноцветных мыльных бульб, которые поднимались над большим деревянным корытом, полным горячей воды и мыла. Над корытом склонилась Толл. Ливит возражала против утренней ванны - она делала паузы ровно на столько, чтобы втянуть в легкие свежую порцию воздуха.

Капитан остановился, и над краем корыта появилось злое раскрасневшееся личико Ливит.

- Урод! - взвизгнула она в новом порыве сил. - Чего уставился?

Во взгляде ее сверкала решимость, она чуть вытянула губы вперед трубочкой...

Толл поспешно шлепнула Ливит по заду.

- Она на вас посвистеть хотела, - в спешке пояснила Толл. - Вы лучше отойдите подальше, пока я держу ей голову. Удачи, капитан!

В это утро Каррес казался пустыннее обычного. Конечно, было еще очень рано. Меж темных древних деревьев седыми полосами лежал густой туман. Высоко в кронах печально вздыхал ветерок. Откуда-то, с большей высоты, доносились птичьи голоса - наверное, лебедеястребы не могли простить капитану омлет.

Где-то вдали нежно играла свирель.

Капитан преодолел половину тропинки, ведущей к посадочному полю, как мимо что-то прожужжало и с громким "Клинк!" вонзилось в ствол прямо перед Позертом.

Это была длинная стрела. На ее древке висела белая карточка, на которой красными буквами было напечатано:

"Никкельдепейнец, замри!"

Капитан замер и осторожно посмотрел вокруг. Никого. Что все это значит?

Его вдруг охватило чувство, будто весь Каррес превратился в холодную туманную западню. По коже побежали мурашки.

- Ха! - рассмеялась Гоф, материализовавшись на скале. - Остановился!

Капитан медленно выдохнул.

- А ты что думала? - поинтересовался он, испытывая легкую слабость.

Словно ящерица, Гоф скользнула вниз, встала перед ним.

- Я хотела попрощаться!

Тоненькая, загорелая, в куртке, бриджах, высоких сапогах и в шапочке серо-зеленого цвета, Гоф явно была в своей стихии. Карие глаза пристально смотрели на капитана, на губах играла чуть заметная улыбка, но в остальном лицо, как и всегда, оставалось бесстрастным. На плече, на ремне, висел хорошо набитый стрелами колчан, в руке - какое-то устройство для стрельбы.

Она заметила его взгляд.

- Охотилась на боллемов в горах, - объяснила она. - На диких. У них мясо вкусное...

Капитан припомнил - в самом деле, домашних боллемов держат в основном для молока, масла и сыра. Да, он успел выяснить множество важных вещей относительно Карреса, ничего не скажешь!

- Ну ладно, прощай, Гоф!

Они солидно пожали друг другу руки. Вот это настоящая ведьма Карреса, решил про себя капитан - более чем сестры, более чем даже Толл. Но ведь практически ничего о них он так и не узнал.

Необычные люди!

Капитан зашагал к кораблю. Ему было грустно.

- Капитан! - окликнула его Гоф. Капитан обернулся. - Поаккуратней на взлете. А то убьетесь!

Капитан ругался вполголоса всю дорогу до шлюза "Авантюры", но взлет действительно получился отвратительный! За ним наблюдало несколько лебедеястребов и больше, как показалось капитану, никого.

5

Возобновить коммерцию внутри Империи не было, конечно, никакой возможности. Но чем больше размышлял капитан Позерт, тем менее вероятным казалось ему, что советник Онсвуд позволит истинному сокровищу проскользнуть сквозь пальцы из-за какого-то там эмбарго. На Никкельдепейне знали все хитрости межзвездного обмена товарами, а сам советник, несомненно, был наиизворотливейшим миффелем во всей республике.

С вновь ожившей надеждой капитан принялся рассуждать о возможности своеобразной торговли между Карресом и Никкельдепейном. Время от времени он вспоминал Малин и то, что через два года - по времени Карреса - она вступит в брачный возраст. Всякий раз, когда мысли его сворачивали на эту дорожку, в ушах звенели колдовские мелодии.

По корабельному календарю-хронометру он провел на Карресе три недели, но капитан не мог припомнить соотношения тамошнего года к стандартному галактическому.

Обратный путь, как оказалось, получился исключительно скучным. Капитан не в состоянии был хоть чем-нибудь занять себя. Ему впервые пришло в голову, что полеты в космосе - не что иное, как масса полезного времени, убитая самым нудным способом. Он пытался возобновить беседы с Иллилой посредством портрета последней, но портрет хранил холодную отстраненность.

В корабле было непривычно тихо - вот в чем был корень зла! Каюта капитана и, в особенности, коридор навевали кладбищенскую тоску.

Но вот на носовые экраны вплыл Никкельдепейн-2. Капитан вывел "Авантюру 7333" на орбиту, передал опознавательный код корабля. Полчаса спустя его вызвал Центр посадочного контроля. Капитан повторил код, добавив название корабля, собственное имя, имя владельца, порт приписки и характер груза.

Груз пришлось описать детально.

- Перейдите на посадочную орбиту номер 21203 по шкале вашего пульта, - проинструктировал Центр контроля. - К вам причалит таможенная инспекция.

Капитан вышел на указанную орбиту и принялся мрачно рассматривать уныло-плоские континенты и океаны Никкельдепейна-2, проплывавшие под ним.

Три часа спустя к "Авантюре" приблизился корабль. Капитан отключил орбитальную тягу. Зажужжал сигнал передатчика. Капитан щелкнул переключателем.

- Изображение, будьте добры! - попросили его официальным тоном.

Капитан нахмурился, отыскал тумблер видеоэкрана и надавил. На экране возникло четыре лица, изображение было мутным.

- Иллила! - воскликнул капитан.

- По крайней мере, - проворчал советник Раппорт, - он вернулся вместе с кораблем, папа Онсвуд!

- Иллила! - сказал капитан.

Советник Онсвуд молчал, и Иллила тоже. Они, кажется, пристально смотрели на капитана, впрочем, изображение было плохое и нельзя было понять, что написано на лицах.

Четвертое лицо, незнакомое, принадлежало мужчине в мундире. Это он разговаривал с капитаном.