Мария Симонова - Знак Избранника

Левый выпустил край Листка и передал его Ларсену, уже стоявшему наготове с новыми Листками.

— Минутку, профессор. Мне нужна полная информация: знать, горожане, крестьянство, бродяги, торговцы, разбойники; законы, обычаи, нравы, уклад жизни. Вы допустили грубую ошибку, дав неопытному наблюдателю лишь частичную информацию.

— Но…

— Прошу вас, распорядитесь на сей раз о доставке полного материала!

Левый встал и, обойдя негодующего профессора, подошел к своему начальнику, прервав его беседу с Нарди.

— Мистер Рок, ваше мнение: где она может теперь находиться?

Складка озабоченности, образовавшаяся на переносице шефа, говорила красноречивее слов о его замешательстве. Отдав тридцать пять из пятидесяти трех лет своей жизни поисково-спасательной службе, Рок давно разложил по полочкам практически все ситуации, приводящие к отказу Инсайдера доставить человека домой. Он преподавал эту тему по инвидению и даже издал по ней учебное пособие. Его замешательство само по себе говорило о многом.

— Девчонка не только красива, но и умна. Редкое сочетание, — сообщил Рок. — Она откопала там в своих легендах что-то такое, от чего все наши спецы по НЖЭМу на прошлой неделе встали на хвосты…

Рок на секунду прервался и потер подбородок.

— А потом она что-то задумала. Захотела провернуть какой-то финт и воспользовалась для этого отходной легендой. Весь родовой замок вот уже четыре дня как в трауре по ней. Есть еще более позднее донесение, что мужчины отправились срывать свое горе на турнир в Дори — это ближайший город, от замка туда около суток пути верхом. Думаю, тебе следует направиться прямо в город — не ошибешься. Шансы на то, что она все еще пребывает где-то в окрестностях замка, ничтожны. Инсайдер дал информацию, что она жива, и если только не попала в лапы местных крестьян или бандитов, то она точно там, в городе — больше негде.

— Поблизости есть банды?

— По моим сведениям разбойников в округе сейчас нет, но сброда по дорогам всегда шляется достаточно. Она наверняка нарядилась в мужской костюм. Но Дик, у нее проблемы. И мне даже страшно представить себе, какого они характера…

Такое открытое проявление чувств было не в привычке у шефа, но раз речь шла о девушке…

Женщины последних десятилетий в полной мере снимали урожай мужского обожания, поклонения и заботы. То, о чем они во все времена лишь безнадежно мечтали, сбылось с таким избытком, что хватило сполна даже самым непривлекательным. А причиной этой всеобщей нежной любви стала, как это ни печально, сплотившая человечества разных, очень разных миров общая беда: семьдесят с лишним лет назад во всех ста четырнадцати входящих в поле действия Инсайдера уровнях появилась еще одна постоянная: гибельная для людского рода болезнь, получившая название «НЖЭм» или «Невынашивание Женского Эмбриона». К вирусу этого недуга из всего людского племени был восприимчив только женский зародышевый эмбрион, погибающий от него как в организме матери, так и в искусственных условиях на первом же месяце развития. Осталось невыясненным, откуда взялась эта зараза, но она кишела в атмосфере любого из обитаемых и необитаемых участков Спирали, в виде которой человечество рисовало себе теперь модель Мироздания. Только семь процентов зачатых девочек справлялась с недугом и рождалась на свет. Благодаря этому численность населения, катастрофически упав за последние десятилетия, тем не менее была пока еще довольно далека от критической черты. Основная масса этого — по большей части мужского — населения сосредоточилась теперь в Европе, потихонечку стягиваясь из всех стран мира поближе к своему гениальному детищу, построенному на территории Франции в пригороде Парижа. Женщин среди этой «массы» можно было в буквальном смысле «по пальцам пересчитать», каждая стала теперь бесценным сокровищем, от коего сокровища общество смиренно просило только одного: рожай, пожалуйста, побольше народу, хотя бы и мужеского полу. Беременная женщина считалась теперь едва ли не святыней: искусственное выращивание младенцев не оправдывало пока возлагаемых на него надежд.

Общество не могло, правда, позволить себе запретить женщине трудиться: очень во многих областях женские руки были пока просто незаменимы. Но оградить свое прекрасное достояние от опасных и рискованных профессий оно могло и делало это по мере сил.

Именно поэтому Филлип Рок за многие годы работы едва ли набрал бы десяток случаев, когда его отделу приходилось вытаскивать из беды женщин. И каждый раз, когда это случалось, его железная невозмутимость давала трещину.

Левый понимал причину нервозности шефа: та же трещина пересекала теперь и его сердце, и тянуло из нее вполне конкретным сквознячком страха. Ему в достаточной мере невыносимо было представить, какие беды могли свалится на эту дерзкую синеглазую девчонку в неотвратимо-беспощадном мужском мире средневековья. Однако сейчас ничего другого не оставалось, как думать именно об этом, чтобы извлечь ее оттуда и избежать малейшей ошибки.

Масса времени имелась теперь в распоряжении у Лис для осуществления ее планов. И, хотя планы эти имели прямое отношение к ее заданию, пронюхай о них профессор Ларсен — не воплотиться бы им вовек.

Но профессор не имел больше права голоса. Лис лишила его этого права ровно восемь дней назад.

В тот день утром она послала Ларсену материалы своей последней — еще не законченной — работы. Лис сделала это в надежде, что ей будет предоставлено дополнительное время: срок ее пребывания в Эйморке истекал, а ей необходимо было остаться здесь еще, хотя бы на пару недель.

Курьер c ответом вернулся к вечеру. Профессор хвалил работу Лис и сообщал, что с нетерпением ожидает ее прибытия домой.

Это означало для Лис завершение не только этой — хваленой — работы, но и всей ее карьеры как наблюдателя. Ведь она была первой и единственной в Инсайдере женщиной-наблюдателем. Профессия наблюдателя считалась слишком опасной для женщины — и действительно таковой являлась. Стать наблюдателем Лис помог случай. И она знала, что второго такого случая у нее уже не будет.

Решение пришло к ней не сразу. А когда пришло, то показалось до смешного элементарным.

Она просто не вернется на базу. Останется в Эйморке до тех пор, пока сама не сочтет нужным уйти. И гори все синим пламенем! Все равно они никуда ее больше не пустят.

Лис очень хорошо знала, что надо делать, чтобы получить от Инсайдера отказ в доставке — она всегда внимательно слушала лекции Филлипа Рока и была знакома с его пособием. Впрочем, тонкости существовали для тех, кто желал быть доставленным. А ей, как не желающей, достаточно было грубо проигнорировать «отходную легенду». И спокойно оставаться в замке Таникч… А почему, собственно, в замке? Кто привязал ее к этому месту? Ларсен?