Юрий Мишин - Секретный Дозор

Я несмело поздоровался с Марией Ивановной и, повинуясь кивку ее головы, присел напротив обитой черной кожей двери. На ней красовалась табличка с крупными золотыми буквами «Начальник Управления федеральной службы безопасности по Нижегородской области Данилов Василий Петрович».

Удобно устроившись в обширном, почти монументальном кресле, я стал ждать. Тишину нарушало только мягкое постукивание клавиатуры — Мария Ивановна работала. Немного поерзав в кресле, я убедился в его чрезвычайной удобности. Вот есть такие квартиры, именуемые сталинками. В них большие коридоры, высокие потолки и огромные кухни. Скажет кто-нибудь: «Я живу в сталинке». И сразу все становится понятно. Вот и такую, как это кресло, мебель, надо именовать сталинской.

— Мария Ивановна, — неосторожно поинтересовался я, — вы случайно не в сталинке живете?

Лучше бы я не спрашивал. Она установила на настенном календаре с красочным изображением какого-то здания 21 августа 2007 года и бросила на меня взгляд, который мог бы испепелить любого. Поэтому я счел за лучшее больше не задавать никаких вопросов, а молча дожидаться своей участи.

— И зачем вызвали? — подумалось мне. Грехов особенных за мной не числилось. Успехов, правда, тоже. Но заинтересовать в связи с этим высокую особу шефа я не мог. Начальник моего отдела был в Сочи по случаю августовской жары и графика отпусков. Поэтому справиться о причинах вызова мне было не у кого. Особенности нашего ведомства еще с суровых двадцатых годов не поощряли излишнего любопытства и откровений. Даже среди сослуживцев. Мне оставалось только ждать и, сожалея о неизвестности, я шумно вздохнул, нарушив девственную тишину приемной.

Так я провел около получаса и уже совсем было решился спросить у Марии Ивановны, сколько мне еще ждать, как где-то в углу хрюкнул допотопный динамик селектора и искаженный им до неузнаваемости голос спросил:

— Муромцев подошел?

— Да, он здесь, Василий Петрович, — тут же ответила секретарь.

— Пусть войдет, — донеслось из динамика и, вновь хрюкнув, селектор отключился.

— Войдите, — продублировала шефа Мария Ивановна, и вновь неслышно затрещала клавиатурой.

Я поднялся. Я пригладил рукой волосы и, шагнув вперед, взялся за массивную, медного вида дверную ручку.

Кабинет шефа был не очень большой, но хорошо приспособлен для рабочих встреч. Плотные шторы, притемняющие мягкий, и так уже ослабленный густыми кронами старых лип уличный свет. Старорежимный, наверное, дубовый стол с такими же стульями и неожиданно мягкий, толстый, почти домашний ковер на полу. И слабо доносящийся с улицы гул большого города. Наше управление, располагалось в относительно новом здании, тяжело раскорячившемся на стыке Большой и Малой Покровских. Эта некогда тихая и зеленая улица в самом центре города, стала теперь шумной, пыльной. Постоянно задыхающейся от обилия автомашин. Отсюда и постоянный шумовой фон. Даже в генеральском кабинете.

Данилов наконец-то обратил на меня свой взор. Пора было докладывать и, я уже открыл рот для стандартной фразы о прибытии такого-то по приказу того-то, но не успел.

— Проходи Сергей и присаживайся, — сказал шеф, одевая пиджак.

Несмотря на почти тропическую жару, стоящую за окнами, в кабинете было довольно прохладно.

— Да не туда, поближе.

Шеф вышел из-за стола.

— Вот сюда, — показал он на кожаный диван и пару кресел в углу кабинета. — И я с тобой присяду. Тут как будто меньше дует, — шеф недовольно покосился на щель кондиционера.

— Никак не отрегулируют, — пожаловался он. — А у тебя как?

Я вспомнил свой 426 кабинет, этажом выше этого и в другом крыле здания. Усмехнулся про себя и непринужденно ответил:

— Почти так же Василий Петрович. Работа идет, вентилятор дует. Все нормально.

Все-таки умел шеф успокоить нервных сотрудников.

— Ну и ладненько, — генерал откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая меня из-под косматых седых бровей.

Потом спросил:

— Как продвигается дело Казимирова?

Мне сразу стало скучно. Это была больная тема. Так называемое дело Казимирова я вел уже несколько месяцев. Если быть точнее с мая этого года. Ничего интересного в нем не было, и относился я к нему соответственно.

«Начинается», — подумал я тоскливо и, что бы хоть как-то собраться с мыслями, сделал попытку встать для доклада, однако моя уловка была пресечена в корне. Василий Петрович мягко удержал меня, положив свою лопатообразную ладонь мне на колено:

— Сидя сынок, сидя. Мы с тобой не на коллегии…

— Казимиров еще в больнице, товарищ генерал, врачи к нему не пускают. Соответственно и объяснить ничего не может. Неизвестно, что видел так сказать первоисточник. Поэтому пока прорабатываю параллельные версии. Похвастаться нечем.

— Да,…- задумчиво протянул Данилов, — похвастаться действительно нечем. И замолчал. Его толстые, тоже поросшие седыми волосами пальцы забарабанили по подлокотнику кресла.

— Я…

— Подожди! — прервал он. Продолжая что-то обдумывать, шеф встал, оставив меня сидеть и, прошелся по кабинету.

— Я думал, что ты это дело уже закончил, — как мне показалось не совсем искренне, объяснил Данилов.

— Закончил бы, но мешает состояние Казимирова. А без него никак.

— Так так. Вот дела… Ну да ладно.

Видно было, что ему надо на что-то решиться.

Генерал еще раз, неуклюже раскачиваясь, пробежался по кабинету из угла в угол и остановился напротив меня. Я встал.

— А не сообразить ли нам чайку, лейтенант, — вдруг оживился он. — А? Ты как, завтракал?

— Н-нет, товарищ генерал.

Когда я уходил, Алена еще спала после позднего возвращения с дежурства, а самому возиться на кухне мне совсем не хотелось.

— Тогда завтрак придется пропустить и возможно заодно с обедом, а вот чайком побалуемся. Согласен?

Гонять чаи с шефом, да еще в его кабинете? В рабочее время! Не сплю ли я…

Но шеф уже был у стола и, нажав кнопку селектора, с кем-то разговаривал. Я сообразил, что ничего не ответил на предложение генерала.

— Садись, чего вскочил, — генерал вернулся и вновь уселся в кресло. — Чай сейчас будет, а пока…, - он вновь ненадолго замолчал. — Бог с ним, с Казимировым. Поправится — другие разберутся. Народу у нас в управлении много, Сережа. А вот работать не с кем, понимаешь? Однако у меня к тебе дело, Муромцев. И дело серьезное. Можно сказать в некоторой степени даже интимное. Ты, — он вдруг стал буравить меня взглядом бесцветных глаз, — у нас не очень давно. Так ведь?

— Да, Василий Петрович, — я подумал, что весь облик генерала был какой-то однотонный. Светло-серый цивильный костюм-тройка. Почти того же цвета сорочка и модный полосатый галстук. Тоже серого цвета. Все это дополняла седая шевелюра, густой копной хаотически громоздившаяся у него на голове, и знаменитые рыбьи глаза. Не серые, а именно рыбьи. Бесцветные. То ли от рождения, то ли от старости.