Ли Киллоу - Сад Сирен

— Прекрасно. Я не нуждаюсь в твоей заботе, и не смей лезть в мою личную жизнь!

— Пожалуйста, потише. Я не смогу закончить группу, если кристаллы будут так выть.

«Болван! — подумал я. — Его планы расстроены, вот он и бесится».

Проводить время с Лорной становилось все приятнее. Составляя группы, она смеялась и подпевала кристаллам. Больше всего ее увлекала высадка живых кристаллов с неповрежденными корнями в песок. Они жили дольше, и это заинтересовало ее.

— Они как миниатюрные сады, — заметила она однажды. — Неужели настоящие сады действительно невозможны?

— Вы непременно хотите устроить сад? Боюсь, это нереально. Вспомните банкет у миссис Джордж. Представьте себе все то же самое, увеличенное во много раз.

Она вздохнула:

— Было бы так красиво.

Указательным пальцем она вырыла маленькую ямку в песке.

— Можно же как-нибудь контролировать силу их реакции. Вы пользуетесь несбалансированным раствором для минорных хоров, поющих на похоронах. Нельзя ли нечто подобное подобрать для снижения их чувствительности?

Я согласился:

— Вполне возможно. — Чем больше я думал об этом, тем сильнее эта идея занимала меня. Если мне удастся уменьшить их восприимчивость, «кошмар Джорджей» никогда не повторится.

— Черт побери, хотелось бы мне выкроить время для исследований.

Глаза Лорны заблестели как темный обсидиан:

— У меня все время свободное.

Я выделил ей одну секции в кабинете. Она заполнила ее кристаллами, сидящими в чашках с песком, пропитанным питательным раствором. Любопытство заставляло меня заглядывать к ней почти каждый день. Звуки становились все более странными. Каждые 4–5 дней настроение Лорны менялось. Оно было то бодрым, то безнадежным. Я решил, что лучше не расспрашивать ее, а ждать, когда она сама захочет рассказать мне о своих успехах. Прошло несколько недель. Я сидел, сосредоточившись над книгой, когда вдруг почувствовал, как волосы на моей голове встали дыбом. Из лаборатории доносился страшный вой. Я кинулся туда, не зная что думать. Может быть, система охлаждения вышла из строя?

Лорна раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь содрать с себя кислородную маску. Задыхаясь, она бросилась ко мне, спрятав лицо на моей груди. Естественно, я не мог не обнять ее.

— Лорна, что случилось? Ты ранена? — спросил я.

Неожиданно она откинулась назад и рассмеялась:

— Они сидят тихо. Все остальные сходят с ума, когда я скрежещу, визжу, трещу, а голубые сидят тихо.

Звук постепенно затухал, сливаясь с вибрантами и дискретными тонами. Через открытую дверь я видел рабочий стол, уставленный лотками с кристаллами. Отдельно от других стоял лоток с голубыми.

— Тебе удалось снизить порог их чувствительности? — спросил я недоверчиво.

— Не совсем. Они потихоньку ворчат. В саду их ворчание будет раздражать, но вреда не принесет, — ответила она.

Ее глаза светились триумфом.

— Что ты сделала?

— Снизила концентрацию магния, — она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня. — Когда ты займешься моим садом?

Мы начали на следующий же день с подробного изучения схем и фотографий сада Далриа. Пока рабочие готовили лежбища, а электронщики устанавливали купола и системы жизнеобеспечения по моим чертежам, я занялся дизайном групп.

У нас было очень много работы в питомнике, поэтому саду я мог выделить время только ночью. По вечерам лаборатория была единственной освещенной комнатой во всем здании. Даже панели с солнечными батареями в вивариуме были темны. Без света кристаллы теряют свою активность. Странно было, входя в вивариум, слышать лишь низкий гул системы охлаждения. Когда же я выносил их на свет в лабораторию, они глухо ворчали, как будто ругаясь, что их зря разбудили. Потом восстанавливался их нормальный голос.

Каждую ночь из темноты, в полном одиночестве я вызывал в воображении образ Лорны Далриадиан. Я старательно вспоминал каждую деталь — интонации ее голоса, смех, жесты, как меняется цвет глаз — пытаясь описать ее с помощью голосов кристаллов и их расцветок. Я избегал всего, что ассоциировалось с грубостью, тяжестью, неподвижностью, — только яркие цвета, чистые и веселые, танцующие звуки. В качестве фона я выбрал нежнейшие мелодии тинклеров, перезвоны колокольчиков и нашептывание вибрантов.

Закончив очередное лежбище, я отмечал его позицию и тип на плане, сделанном в натуральную величину. Лорна отказалась смотреть немую безголосую схему:

— Я лучше подожду, когда все будет готово.

Мне важно было узнать мнение Ли, но он казался равнодушным к моей работе, а я не хотел спрашивать его после нашего разговора.

Составив последнюю секцию, я завалился спать со спокойной душой. И проспал все следующее утро. Когда же наконец появился в питомнике, Ли сообщил, что Лорна звонила предупредить о своем отъезде.

— Муж уехал по делам из города и взял ее с собой.

Я остолбенел. Уехала из города? Когда надо начинать высадку? Как она могла?

Ли сказала, не поднимая головы:

— Она — его жена, — он словно прочитал мои мысли. — Она была счастлива, как новобрачная.

Я не мог поверить. За всю их совместную жизнь Питер Далриадиан не подарил ей ни одной счастливой минуты. Ли просто хотел отомстить мне.

Он продолжал:

— Она просила передать тебе, что надеется увидеть сад готовым, когда вернется.

Он помедлил.

— Я просмотрел диаграммы.

Только тогда я заметил разложенные на столе схемы.

— Что ты думаешь об этом?

— Это — портрет Лорны. Я не прав?

— Как ты догадался?

— Все очень прозрачно. Нельзя не понять. И гораздо лучше, чем я думал. Наверное, только Сирены могут точно передать ее облик. Когда ты хочешь начать высадку?

За несколько следующих дней мы обслужили подписчиков и предупредили, что временно не принимаем заказы. Потом закрыли вход в вивариум с улицы, чтобы никто не мешал работе над садом.

Высадка сада — очень утомительно, кропотливое занятие. Надо по номеру на пузырьке определить положение кристалле на диаграмме, перенести его на постоянное лежбище под купол через специальное отверстие — люк доступа. Это сложно сделать, потому что люк маленький, так как он не должен пропускать под купол воздух. Каждое лежбище состояло из нескольких дюжин кристаллов и отделочного материала — досок, обсидиана и песчаника. Посадка могла занять целый день. В самые удачные дни нам удавалось закончить не больше двух лежбищ. Почти двое суток ушло на одно длинное и узкое с четырьмя ликами.

Мы медленно продвигались к завершению, но чувствовали при этом не усталость, а наоборот — прилив энергии. Окружавшее нас в первые дни молчание сменилось музыкой целого оркестра Сирен, число инструментов в котором увеличивалось с каждым днем.