Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

– Вы не можете заниматься этим без нас, губернатор.

– А вы не можете делать это без меня, – крикнул я ему. – Вы забываете, что я Рокс. Блезу и всей вашей шпане нужно это место.

Лэтхем ничего не сказал. Но он многое подумал. Я окажу вам услугу и не произнесу этого вслух. Не запугивайте меня, губернатор, тем более не такими слабыми аргументами, как этот. Посмотрите на факты. Факт: вы действительно делаете возможным существование Рокса, но все мы знаем, что ваша сила – это не то, что можно включить и выключить по желанию. Факт: Стена нужна как вам, так и джамперам, и единственный способ избавиться от нее – совершить самоубийство, а вы не настолько глупы, чтобы сделать это. Факт: никто здесь больше не голодает благодаря деньгам, поступающим по вашей схеме прыгни-в-богача, что хорошо, но означает, что никто не хочет, чтобы все вернулось, как было, а это произойдет, если мои люди покинут сделку. Факт: многие джокеры хотят, чтобы все это продолжалось, потому что они хотят купить себе новое тело. Факт: у вас серьезные проблемы с перенаселением. Наш успех приводит сюда все больше и больше джокеров, и даже с моими деньгами вы уже не можете найти для них места.

И последний факт. Если я разорву сделку, вы не только потеряете схему прыгни-в-богача, вы потеряете поставки восторга. Скажите мне, Блоут, что случится с Роксом, если здесь не будет восторга?

Вы не нужны нам, губернатор. У вас появилась идея, мы заплатили вам за нее. У меня достаточно связей, чтобы продолжать дело самостоятельно, и в Джокертауне полно джокеров, жаждущих заполучить новое тело и имеющих возможность за это заплатить. Я заработаю столько денег, сколько захочу. На вашем месте я бы довольствовался двадцатью процентами. Я предлагаю. Я был бы счастлив получить хоть что-то. По крайней мере двадцать процентов позволят по-прежнему снабжать Рокс едой и восторгом.

Факт в том, губернатор, что если у вас больше ничего нет для торговли, то нам вообще больше не о чем разговаривать.

Лэтхем улыбнулся мне.

– Итак, губернатор, – сказал он громко, – что вы хотите сказать?

Я ничего не сказал. Я не смог. Я смотрел на Прайма, на ухмыляющуюся Зельду и на шутливые взгляды моей охраны.

– Убирайтесь отсюда, Прайм, – сказал я. – Просто уходите и оставьте меня в покое.

Он улыбнулся, разгладил складку на брюках и неспешно выпрямился.

– Я так и думал, – сказал он. – С вами приятно иметь дело, губернатор.

– Прайм, – сказал я, когда он и Зельда пошли к выходу. Он остановился и вновь повернулся ко мне. – Я найду что-нибудь, – сказал я ему. – Я найду какие-нибудь рычаги. И тогда мы снова поговорим. Понимаете?

– Конечно, понимаю, – ответил он. – В конце концов, я сам поступил бы именно так. Видите, губернатор, мы не такие уж разные, не так ли? У нас просто разные планы.

Им пришлось передвинуть картину Босха, поскольку я, кажется, еще вырос. Мое тело продолжало раздаваться в стороны. Кафка сказал, что я заполнил еще два помещения в задней части и что полу потребуются новые подпорки. И я был все время голоден. Канализация Рокса справлялась только с частью слизи, катящейся с моего тела, она стала бледней и была не такой вязкой, но воняла еще хуже.

Как результат Стена отодвинулась на четверть мили в залив. Она также стала сильней. Я мог оттолкнуть почти любого, кто на самом деле не жаждал оказаться здесь. Хорошая способность, находись она под моим контролем. Но я не мог ее контролировать. Стена просто была, как и всегда.

К сожалению, Стена не могла ничего сделать с людьми, которые находились в ее границах.

Блез стоял в холле со своим вечно околачивающимся рядом убийцей Дургом. Внук Тахиона и взглядом не удостоил кипящую вокруг работу. Вокруг зала и за «Искушением» джокеры деловито демонтировали стену, заменяя ее стеклянными панелями. Зал уже стал больше, и я мог видеть больше Рокса. Когда ремонт закончится, когда всюду вокруг меня будут окна, а мое тело станет еще больше, я смогу выглянуть наружу и увидеть весь остров и залив целиком. Я переделывал здание в сверкающий, увенчанный башнями кристальный дворец, который являлся мне в моих снах.

Все, что для этого требовалось, – деньги. Деньги, которых теперь у нас было много.

Мое тело загрохотало. Сфинктеры расширились, запульсировали, и новая слизь покатилась по моим испятнанным бокам. Уборщики приблизились, чтобы сгрести отходы подальше. Блез смотрел на них, сдерживая выражение переполнявшего его отвращения, хотя Дург открыто хмурился. Лицемерия было достаточно, чтобы заставить меня смеяться.

И я засмеялся.

– Ты и твое дурацкое хихиканье, – пробормотал Блез и продолжил громче: – Скажи мне, губернатор, будешь ли ты смеяться, когда мы начнем драться за право владеть Роксом? Потому что это случится, и очень скоро. Здесь уже нет места, Блоут. Слишком много людей приходит сюда с материка. Господи, в следующий раз ты захочешь притащить сюда статую Свободы. «Сюда придут изуродованные, искаженные толпы, жаждущие стать нормальными…» Черт побери, будь реалистом. Здесь не так уж много места, и того уже не осталось. Нет, мать его, пространства.

Кафка смотрел на Блеза, и в его уме читалось некое сдержанное согласие. Это было первым. Кафка кивнул:

– Губернатор. Блез прав хотя бы отчасти. Не знаю, сколько мы сможем поддерживать текущий уровень жизни. Если тут будет слишком много иммигрантов, мы не сможем их накормить независимо от того, сколько денег у нас будет. Мы не сможем убирать мусор, не сможем дать им водопровод, канализацию и электричество. Тут будет хуже, чем в Джокертауне. Это не то, чего вам бы хотелось. Сейчас здесь все идет хорошо.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кафка? Сказал тем, кто проходит сквозь Стену, извините, вы не можете остаться? Хочешь, чтоб я в них стрелял?

– Мне это кажется чертовски хорошей идеей, – сказал Блез.

Кафка рыкнул на него.

– Эй, – парировал Блез, – я не спрашиваю. Я констатирую факт. Здесь нет больше места. Ты хочешь восторга, ты хочешь денег, так закрой чертовы границы. Так думаю я, так думает Прайм. Так сделай это. Мне плевать как, просто держи новых джокеров подальше, или мы, вероятно, вообще больше не будем играть с тобой в эти игры. И где ты тогда окажешься? – Он с вызовом посмотрел на меня. – Кажется, Прайм говорил тебе о том же?

Все то время, пока Блез тявкал, я чувствовал что-то еще. Не знаю, когда я заметил это… вскоре после того, как он начал аргументацию. Я почувствовал расширение себя, некую экстрасенсорную конечность вроде стены, которая только начала отпочковываться и расти. Я чувствовал, как она рвется, продавливая что-то твердое и упругое.

Внутри… Не знаю, как это описать… было ощущение растяжения и роста… Точно такое же, как в моих снах, когда я одновременно и видел их, и говорил с ними.