Отто Гайль - Лунный перелет

— Живей раздеть его, пока еще не поздно! — кричал возбужденный Алекс.

Он приложил ухо к сердцу неожиданного гостя.

— Он жив! Дышит!

Под руководством Алекса инженер и Андерль принялись приводить в чувство найденного человека. После искусственного дыхания окоченевший организм ожил. Грудь стала приподниматься и опускаться, и скоро человек раскрыл глаза. Его губы зашевелились.

Алекс наклонился и приложил свое ухо к его губам.

Слезы радости потекли по его щекам, когда он ясно услышал слова: «В чем дело?»

Это был Томми, Томми Бигхед!

— А я-то думал, что захватил селенита — сказал Алекс с комическим разочарованием, которое должно было скрыть его радость, — но это будет получше… Неужели это вы, Томми? Живой и невредим!..

— Да, я сам, — прошептал репортер. — Правда, голова ужасно болит и — черт возьми! — левый большой палец…

Между тем, с Томми был стянут водолазный костюм. По левой руке его тянулся широкий красный шрам, похожий на ожог; это был след обморожения. Рана вызывала боль, но не представляла опасности. Американец скоро настолько пришел в себя, что смог даже подняться.

Глаза его вопросительно смотрели то на одного, то на другого, затем его широкое лицо расплылось в страдальческую улыбку:

— Оол райт! Очень рад видеть вас всех снова. Где мы?

Несокрушимый человек снова стал на ноги.

— Как поживаете?

— Мы теперь на Луне — сказал Андерль. — Видите, вот сейчас получишь свиное ребрышко… Наешься и, пожалуй, во второй раз не захочешь пуститься в такое приключение. Ах ты, дурень!. — прибавил он дружески.

Он помчался на кухню, чтобы приготовить вкусный завтрак, насколько это позволяли пострадавшие запасы «Виланда».

— Только не увлекайся слишком, — крикнул ему вдогонку Гардт. — Кто знает, сколько придется нам здесь сидеть!..

В то время, как Алекс тщательно перевязывал рану Томми, Ганс Гардт смотрел на него, покачивая головой.

— Пожалуй, это было самое необычайное приключение, когда-либо кем-либо пережитое, мистер Бигхед.

Томми утвердительно кивнул головой.

— Да, это займет целую первую полосу «Вечерней почты». Надо будет дать хороший заголовок; «Живой метеор», или еще лучше: «Путешествие Томми Бигхеда в мировое пространство.» Конкуренты лопнут от зависти!.. А мистер Тиллер — от гордости, что лучший репортер штата Мичиган работает в его газете. Что я говорю Мичиган, — нет, всей Земли, всего мира!

Гардт рассмеялся.

— Вам обеспечено знание мирового чемпиона, мистер Бигхед. Но расскажите все-таки, как вы попали на эту планетку.

— Чрезвычайно просто! Я решил избавить вас от моей, слишком много весящей персоны и пустился в путь на свой риск и страх. Захватив с собой кислород и патроны, я отправился в путь, не имея представления, куда именно направляюсь. Дорога унылая, холодная… Я немного уснул. Когда проснулся, заметил, что ко мне сбоку приближается какое-то большое, светлое тело. Я пустил в ход свой реактивный револьвер и выпустил почти все патроны. Похоже было на охоту на слонов. Наконец, я упал и ухватился за какой-то выступ. Рука еще до сих пор болит от толчка, который я тогда получил. Я куда-то влез и постарался устроиться на ночлег. Дальнейшее вам, вероятно, известно лучше, чем мне.

— Это поистине чудо! — сказал задумчиво Ганс Гардт. — То, что ваш путь пересекла планетка не столь удивительно, как то, что вы очутились там как раз в тот момент, когда планетка прошла ту же точку. Это счастливое совпадение, и на такой шанс я бы не поставил копейки против миллиона! Сколько патронов вы выпустили при встрече?

— Точно не помню, кажется около ста штук.

— Гм, каждый патрон меняет скорость одного человека на 150 сантиметров в секунду. Сто патронов дали вам возможность ускорить или замедлить ваше движение на 150 метров в секунду.

Он задумался, а потом воскликнул:

— Расчет верен! Различие скоростей вашей и спутника не могло превышать 170 метров в секунду. Тут ничего чудесного нет! Ваше спасение может быть объяснено математически. И однако же это чудо!

— Все это будет мною использовано в моей статье «Путешествие Томми в пустоту». Ладно! Когда мы отправляемся?

— Куда?

— Домой, конечно.

— Или через десять суток, или…

— Или?

— Или никогда, — сказал серьезно Гардт.

— Пока Солнце сядет, — продолжал инженер, — тут можно будет продержаться. Так как солнце не достигло еще зенита, то в этой местности ночь наступит не так скоро. День на Луне продолжается две земных недели. Но когда наступит долгая, двухнедельная лунная ночь, мы будем лишены тепла и погибнем здесь от холода.

— Значит, нам необходимо убраться отсюда заблаговременно.

— Мы все такого мнения, мистер Бигхед, но наши запасы горючего исчерпаны. Если не удастся тут добыть какого-либо горючего для нашей ракеты, то нам нет возврата, и та пустыня, где мы находимся, станет нашей могилой.

За завтраком беседовали о том, что необходимо предпринять в ближайшем будущем.

— Раньше, чем мы решимся оставить «Виланд», — сказал Гардт, — мы должны точно знать, где мы находимся.

— На Луне, — вмешался Томми, — разве можно еще сомневаться в этом?

— Это безусловно, но ведь Луна не математическая точка, а мировое тело, имеющее более 10 000 километров в окружности. На ее поверхности свободно могла бы поместится вся Америка.

— Гм, меня крайне занимает вопрос, каким образом вы сумеете установить, на каком именно месте этого мирового тела мы сейчас находимся.

— Это совсем не трудно, если только мы видим Землю. Если наша родная планета отсюда видна, то мы находимся на той половине Луны, которая обращена к Земле и которая поэтому лучше всего изучена.

Три пары глаз устремились к окну.

— Если этот металлический серп там наверху — не наша Земля, — воскликнул Томми, показывая рукой на одно из верхних окошек, — то я обязуюсь за всю свою жизнь не написать больше ни одной строчки!

На темном, почти черном небе, виднелся огромный, бледный полусерп, значительно превышающий своими размерами солнце. Очертания Европы и части Азии были так ясны даже невооруженному глазу, что обет Томми не представлял собою ничего ужасного. [13] Сомнительно, чтобы, наблюдая Землю с Луны, можно было различать очертания материков: земная атмосфера отбрасывает солнечные лучи в таком изобилии, что планета наша при наблюдении извне должна казаться окутанной светящимся туманом.

Гардт взял секстант и стал измерять высоту земного диска, сперва одного, затем противоположного края. Среднее из этих двух измерений давало высоту центра Земли над лунным горизонтом.

— 83 градуса 40 минут, — сказал Гардт. — Значит, мы находимся очень близко к центру лунного диска, потому что в центре высота Земли равняется 90 градусам: она стоит в зените. Наше расстояние от этого центра равняется 6½ градусов.